— Бог ты мой! Это даже важнее, чем ракетная программа, — удивлялся Литс.
Роясь в бумагах обосновавшейся в Дахау группы архива армейской разведки, Литс и Аутвейт в один прекрасный день решили, что они приблизились к цели. Папок здесь было безумное, невероятное количество, целые стопки, и у всех на корешке для обозначения категорий проштамповано одно-единственное слово: «Нибелунги».
— Нам здорово повезло, — сказал Литс — Если бы Шмуль не сумел растормошить этого старика, и если бы он не записал то, что узнал, и если бы я не взял его за…
— Нам все время везет. Однако мы так и не приблизились к разгадке. Мне, например, это уже наскучило.
Литс не сдавался.
— Ну вот, — воскликнул он, — в разделе «Строительство и снабжение» приказ на оборудование специальной площадки. Шестнадцатого ноября сорок четвертого года приказано саперному батальону подготовить площадку для экспериментальных целей. В Шварцвальде. Кодовое название «Нибелунги». Под присмотром WVHA. И список материалов, требуемого оборудования.
— А здесь специальный приказ на транспортировку. Перевести сюда некое устройство из Куммерсдорфа, опытного производства, относящегося к WaPruf 2 и расположенного около Берлина. Здесь же специальные инструкции об особо осторожном обращении с хрупким оборудованием. Все это датировано четвертым январем, как раз самое начало.
— Мы действительно докопались до них, — бормотал Литс. — Черт подери! Это нас определенно на что-то выведет.
Пальцы Литса сновали среди чертежей и папок с документами. Он работал быстро, но внимательно, не останавливаясь на завтрак или обед. В своих розысках он засиживался до поздней ночи, пробиваясь сквозь лабиринт бумаг Третьего рейха. Но вот настал момент, когда на разложенные документы, которые он изучал в тот момент, упала тень и раздался робкий голос, полный самообвинения и униженности:
— Э-э, сэр, капитан Литс. Сэр?
Литс взглянул сквозь облако табачного дыма.
— Вот это да! Он вернулся! — присвистнул Аутвейт. Перед ними стоял смущенный Роджер.
И на этот раз Роджер действительно оказал помощь. Он не разговаривал о Париже и ничего не объяснял: он не был всецело поглощен своим матчем или самим собой. Он даже старательно трудился примерно сутки, пока они продолжали охоту за документами. И надо отдать должное, сумел кое-что накопать: данные на испытание в аэродинамической трубе объектов, полученные по запросу «Нибелунгов» из научно-исследовательского центра военно-воздушных сил в Брауншвейге, и список отметок, которые получили прошедшие курс противотанковой подготовки военнослужащие, включавший в себя 103 имени, объединенные понятиями «Нибелунги» и «Мертвая голова».
Но все равно оставалось просмотреть груды и груды материалов. Разочарование Литса приняло форму головной боли, и к концу этого дня она только усилилась. В какой-то момент, когда было уже довольно поздно, он оглядел архив, и увиденное не принесло ему никакого удовольствия: служащие закончили свой день и разошлись по домам, а повсюду виднелись горы бумаг и папок с немецкими документами. Это напомнило Литсу кабинет в Лондоне, где несколько месяцев назад все это началось. И такое подобие привело его к единственному заключению: они ни на шаг не продвинулись вперед, не добились никакого настоящего успеха.
Его раздражение было усилено новостью, которую принес Роджер: война наконец-то подошла к концу. Она определенно вступила в свою последнюю фазу, и от этого Литсу становилось еще хуже. Он считал, что удар Реппа каким-то образом связан с концом войны, является частью процесса гибели Третьего рейха. А сейчас, говорят, русские уже в Берлине — Берлине! — и немецкие войска сдаются на севере, в Голландии, Северной Германии и Дании. Тем временем стремительные машины Паттона донесли его до самой Чехословакии — до Пльзеня, по последним сводкам.
Все так хорошо справляются со своим делом, и только он топчется на месте.
Он отбросил в сторону листок, который держал в руках, очередную ерундовую расписку в получении материалов с упоминанием «Нибелунгов». Чудовищная масса расписок! Черт возьми, Рейх должен был окончить свое существование еще в 1943 году, когда тонны порожденных им бумаг заклинили колесики его государственного аппарата. Немцы могли бы сбрасывать бумажные бомбы, которые благодаря своему весу убивали бы так же эффективно, как фугасные. Все записывалось в трех экземплярах, и чем больше накапливалось документов, тем труднее стало найти что-нибудь конкретное.
— Проклятье, так мы ни к чему не придем! — пожаловался Литс.
Тони, рывшийся в бумагах за соседним столом, поднял голову и поинтересовался:
— А ты бы предпочел торчать где-нибудь на перекрестке? Или стучаться в дверь вместе с парнями в плащах?
Конечно нет, сказал сам себе Литс. Но лишние руки, которые помогли бы разгрести эти бумаги, совсем не помешали бы. Впрочем, что это даст? Сейчас уже понятно, что «Нибелунги» задуманы и созданы в Дахау, оттуда же велось и руководство ими; об этом говорят все документы. Все они однозначно указывают на пункт № 11, но там Литс уже работал. Что ему действительно требуется, так это новое направление, следующее звено цепи, более высокая ступенька на этой лестнице. Ведущая, может быть, в Берлин. В штаб-квартиру WVHA на Унтер-ден-Айхен, но там сейчас уже русские. Согласятся ли они сотрудничать? Сколько времени уйдет на такую работу? В каком состоянии документы WVHA?
— Есть аспирин? — спросил он.
— Что? А, да, у меня в сумке есть пакетик, минуточку, — отозвался Роджер. — А что такое SchuBwunde? Огнестрельная рана, да?
— Да, — ответил Литс.
Но тут он заметил, что Роджер просматривает какую-то папку.
— Эй, что там у тебя такое? — рявкнул он. На папке была надпись «Der Versuch».
— Это… вот взял папку.
«Der Versuch» означало «эксперимент».
Это стало последней каплей. Головная боль не проходит, Роджер попусту теряет время, Сьюзен еще более недоступна, чем прежде, Шмуль мертв, а Репп приближается к своей цели!
— Ах ты, сучонок чертов, сейчас получишь от меня такого пинка по своей богатенькой заднице, что улетишь до самого Толедо! — завопил Литс — Эта папка не имеет никакого отношения к нашему делу. Ты что, парень, вообразил, что здесь читальня какого-нибудь сраного Гарварда?
Роджер с ужасом уставился на него. Даже Тони был шокирован злобой, прозвучавшей в словах Литса.
— Господи, капитан, извините, — пролепетал Роджер. — Я просто…
— Послушайте, мы все уже давно недосыпаем, и эти последние дни оказались не самыми приятными, — заговорил Тони. — Возможно, нам пора на сегодня прикрыть лавочку.
— Меня это вполне устраивает, — мрачно согласился Роджер.
— Ха, — фыркнул Литс, но тут же понял, что Тони прав. Роджер встал и начал медленно убирать в ящик стола материалы, с которыми работал. Но вдруг он остановился.
