Ни за что не позволю этому случиться. Я крикнула Рейнжеру и припустила за Доддом. Додд не намного опередил меня, и с моей стороны было преимущество – у меня была обувь. Он скользил в мокрой траве, наступая на Бог-знает-что. Он упал на одно колено, и я обрушилась на его спину, ударив нас обоих о землю. Он издал только - ух! в благодарность 125 фунтам разъяренной женщины, устроившейся на нем. Ну, хорошо, 127, но ни унцией больше, клянусь.
Пока он переводил дыхание, я схватила оружие, не столько из чувства самосохранения, сколько из собственнического инстинкта. Это мой пистолет, черт возьми. Я вскочила на ноги и направила 38 калибровый на Додда обеими руками, чтобы уменьшить дрожь. Мне не пришло даже в голову проверить, заряжен ли пистолет.
- Не двигайся! - Завопила я. - Одно дерьмовое движение, и я стреляю.
В пределах видимости появился Рейнжер. Он придавил коленом поясницу Додда, надел на него наручники и рывком поставил на ноги.
- Сукин сын выстрелил в меня, - жаловался Рейнжер. - Ты поверишь в это дерьмо? Вшивый автомобильный вор стрелял в меня.
Он толкал Додда перед собой по направлению к дороге.
- Я надел этот чертов бронежилет. Ты думаешь, он выстрелил в жилет? Ничего подобного. Он такой вшивый стрелок, он так перетрусил, что прострелил мне чертову ногу.
Я посмотрела вниз на ногу Рейнжера и чуть не опрокинулась.
- Беги вперед и вызывай полицию, - приказал Рейнжер. - И позвони Элу в мастерскую, чтобы он забрал мою машину.
- Ты уверен, что с тобой все будет в порядке?
- Сквозное ранение, милашка. Ничего страшного.
Сделав звонки, я вернула свою сумку, собрала свое имущество в доме Додда и дождалась Рейнжера. Додда мы скрутили как рождественского гуся, уткнув его лицом в грязь. Мы с Рейнжером сидели под дождем на обочине. Казалось, ему было наплевать на ранение. Он заявил, что бывало и хуже, но я видела, что от боли он согнулся, лицо его было напряжено.
Обхватив себя руками, я крепко сжимала зубы, чтобы они не клацали. Внешне, подражая стойкости Рейнжера, я закусила верхнюю губу, стараясь в тайне поддержать его. Внутри себя, я так тряслась, что чувствовала, как сердце выскакивает из груди.
9
Первыми приехали копы, потом «скорая», последним приехал Эл. Мы сделали предварительное заявление, Рейнжера увезли в больницу, а я последовала за полицейской машиной в участок.
Приближалось к пяти, когда я добралась до офиса Винни. Я попросила Конни выписать два чека. Пятьдесят долларов для меня. Остальное – Рейнжеру. Мне не хотелось совсем брать денег, но нужно было отслеживать телефонные звонки, а это была единственная возможность приобрести автоответчик.
Мне так хотелось поехать домой, залезть в душ, переодеться в сухую одежду и нормально поесть. Но я знала, что стоит обосноваться дома, как мне не захочется уже снова выходить, поэтому я завернула в «Бытовую технику Кунца», прежде чем отправиться прямо в свою квартиру.
Берни приклеивал прокаточной машинкой ценники к ящику с будильниками. Он поднял голову, когда я вошла в дверь.
- Мне нужен автоответчик, - заявила я ему. - Что-нибудь не дороже пятидесяти долларов.
Мои футболка и джинсы были уже относительно сухими, но из башмаков при ходьбе еще сочилась вода. Где бы я не вставала, вокруг меня собирались лужи амебообразной формы.
Берни вежливо старался не замечать сего прискорбного факта. Он вошел в роль продавца и демонстрировал модели автоответчиков, которые были мне по карману. Я спросила, что бы он порекомендовал. И последовала его совету.
- MasterCard? - осведомился он.
- У меня только чек на пятьдесят долларов от Винни. Можно, я перепишу его на тебя?
- Конечно, - заверил он. - Так пойдет.
С места, где я стояла, через переднее окно на другой стороне улицы можно было взглянуть на мясную лавку Сэла. Видно было не много – темную витрину с именем, написанным черной и золотой красками и единственную стеклянную дверь с красно-белой надписью ОТКРЫТО, зафиксированной маленькой присоской посередине. Я представила, как Берни часами пялится в окно, уставившись на дверь Сэла.
- Ты говорил, Зигги Кулеша отоваривался у Сэла?
- Да. Конечно, у Сэла ты можешь купить, что хочешь.
- Я тоже такое слышала. Какие покупки делал Зигги, как ты думаешь?
- Трудно сказать, но не помню, чтобы он выходил с сумками, полными свиных щек.
Я засунула автоответчик под футболку и побежала к машине. Бросив последний заинтересованный взгляд на лавку Сэла, я рванула с места.
Под дождем поток транспорта двигался медленно, и я нашла свое призвание в гипнотическом созерцании ритма и шелеста стеклоочистителей и размазанных пятен красных тормозных огней впереди меня. Я вела на автопилоте, пролистывая события дня, переживая за Рейнжера. Одно дело – смотреть стрельбу по телевизору. И совсем другое - наблюдать истребление воочию. Рейнжер держался, уверяя, что ранение пустяковое, но для меня оно было вполне серьезным. У меня был пистолет, и я собиралась поучиться, как им правильно пользоваться, но растеряла весь свой прошлый энтузиазм по поводу того, чтобы вогнать свинец в чье-либо тело.
Вернувшись на родную стоянку, я обнаружила свободное место близко к зданию. Включив сигнализацию, я вылезла из машины и поднялась по лестнице. Я оставила обувь в прихожей и водрузила автоответчик и сумку на стойку в кухне. Потом откупорила пиво и позвонила в больницу справиться, как там Рейнжер. Мне сказали, что ему оказали помощь и отпустили. Это были хорошие новости.
Я набила рот крекерами Рекса и арахисовым маслом, смочила все пивом, чтобы легче проскользнуло, и, шатаясь, пошла в спальню. Сняла сырую одежду, почти ожидая обнаружить, что тело мое покрылось плесенью. Все проверить я не могла, но те части, которые были в пределах видимости, оказались свободны от плесневелого грибка. Ура. Вот счастье-то. Я натянула ночную рубашку типа футболки через голову, надела чистое нижнее бельишко и завалилась в кровать.
Проснулась я от беспричинного сердцебиения. Паутина сна развеялась, и до меня дошло, что звонит телефон. Я нащупала трубку и тупо уставилась на часы. Два часа. Кто-то, должно быть, умер, подумала я. Моя бабуля Мазур или тетя Софи. Или, может, у отца вышел камень из почки.
Затаив дыхание, я ответила, ожидая худшее.
- Алло.
На другом конце молчали. Я слышала тяжелое дыхание, звуки борьбы, а затем кто-то простонал. Издалека раздался женский голос.
- Нет, - умолял он. - О Боже, нет.
Ужасный вопль расколол воздух, сотрясая телефон у моего уха, я отбросила трубку, покрывшись холодным потом, когда до меня дошло, что услышала. Я резко положила трубку и включила ночник.
На трясущихся ногах я вылезла из кровати и, спотыкаясь, пошла на кухню. Включив автоответчик, я поставила его на ответ после первого гудка. Запись состояла из предложения оставить сообщение. Это все. Я не называла даже свое имя. Пойдя в ванную, почистила зубы и вернулась в кровать.
