Само существование тысяч бороздящих космос рас, среди которых не было ни одной, исповедовавшей хоть что-то отдаленно напоминавшее земную религию, нанесло непоправимый ущерб земной идее всемогущего антропоморфного Бога.
Большинство последователей оформленных новых вероучений либо примыкали кто к рубашечникам, кто к шкурникам, либо ударялись в философский теизм. Основная же масса верующих по-старому давно уже старалась затаиться, не выделяться во всеобщем гвалте.
Джейкоб часто спрашивал себя, не ждут ли они знамения.
Но для современного общества настоящий позор в том, что человек вынужден скрывать свои взгляды! Было бы любопытно узнать мнение Кеплера на этот счет. Но Джейкоб и не пытался расспрашивать ученого, уважая его нежелание касаться подобных вопросов.
С профессиональной же точки зрения Джейкоба интересовало, каким образом подобное отстранение от остального мира повлияло на психическое состояние Кеплера. Ученый испытывал нечто большее, чем обычные философские затруднения, и это нечто не могло не наложить отпечатка на его психику. Не случайно рядом с Кеплером постоянно находилась доктор Мартин, то и дело подсовывая ему какие-то таблетки.
Джейкоб заметил, как к нему возвращаются его старые привычки, подзабытые за спокойные месяцы, проведенные в Центре Развития. Любопытство, например. Ему вдруг захотелось узнать, что за лекарства принимает доктор Кеплер и в чем заключается настоящая работа доктора Мартин.
Милдред Мартин все еще оставалась для него совершенно загадочной фигурой. За время полета ему ни разу не удалось проникнуть сквозь броню ее отстраненного дружелюбия. Ее насмешливая снисходительность явно была наигранной, как, впрочем, и нескрываемое доверие доктора Кеплера. Джейкоб мог сказать лишь одно: мысли этой худощавой привлекательной женщины явно были заняты чем-то далеким от окружающего.
Он взглянул на Мартин, сидевшую рядом с Ла Роком. Странная парочка была полностью поглощена беседой. Мартин увлеченно рассказывала о своих исследованиях о влиянии цвета и интенсивных излучений на психосоматическое поведение. Джейкоб уже слышал об этом на встрече в Энсенаде. Присоединившись к экспедиции, доктор Мартин первым делом максимально изолировала участников проекта «Прыжок в Солнце» от психогенного воздействия окружающей среды, дабы убедиться в том, что неразгаданные «явления» – всего лишь изощренные галлюцинации, вызванные состоянием стресса.
Ее дружба с Ла Роком за время полета, похоже, окрепла. Она охотно слушала разглагольствования репортера о сгинувших цивилизациях и древних пришельцах, посетивших Землю в незапамятные времена. Ла Рок, воодушевленный ее вниманием, пустил в ход все свое красноречие, по части которого был большой мастер. Порой их беседы в общей гостиной собирали толпы слушателей.
Джейкоб по-прежнему чувствовал себя неловко с Ла Роком. Он предпочитал общество более прямолинейных существ, например, Куллы. Этот чужак определенно начинал ему нравиться, несмотря на устрашающие зубы и зловещего цвета глаза. Как выяснилось, вкусы прингла во многом совпадали с его собственными. Кулла изливал на Джейкоба поток бесхитростных вопросов о Земле и ее обитателях. Его вопросы крутились в основном вокруг одной темы – отношения людей к своим подопечным. Когда же он узнал, что Джейкоб сам принимал активное участие в проектах развития шимпанзе, дельфинов, а с недавних пор собак и горилл, то его уважение к землянину возросло безмерно. Кулла никогда не отзывался о технике людей как об архаичной, хотя ни для кого не было секретом, что земные технологии – уникальный реликт, чудом сохранившийся в Галактике. Но, в конце концов, ни одна раса не достигла всего, что имеет, сама, без посторонней помощи, начав с нуля. И в Библиотеке этот факт был прекрасно известен. Кулла с энтузиазмом рассуждал о пользе, которую может принести Библиотека его новым друзьям – людям и шимпанзе.
Как-то раз чужак увязался за Джейкобом в гимнастический зал, где с нескрываемым интересом, так и светившимся в гигантских блюдцах его красных глаз, следил за тем, как Джейкоб изводит себя марафонской дистанцией. К тому же Джейкоб смог убедиться, что чужак охотно откликается на грубоватый юмор. Должно быть, сексуальные нравы принглов не слишком разнились от человеческих. Именно обмен непристойными шутками в большей степени, чем что-либо еще, помог Джейкобу осознать, как далеко занесло этого долговязого представителя цивилизации принглов от родного дома. Ему было бы интересно узнать, так же одиноко Кулле, как на его месте было бы одиноко человеку?
А во время бурной дискуссии, какой сорт пива – «Туборг» или же «L-5» – лучше, Джейкоб поймал себя на впечатлении, что перед ним не В.З., а хорошо воспитанный человек со странным дефектом речи.
Но все встало на свои места, когда совершенно внезапно между ними раскрылась непреодолимая пропасть.
Джейкоб рассказывал Кулле о классовой борьбе, сотрясавшей Землю в прежние времена. Но чужак, похоже, не понимал ни слова. Джейкоб хотел проиллюстрировать суть китайской поговоркой: «Крестьянин всегда вешается у дверей своего хозяина». Внезапно глаза чужака полыхнули красным огнем, послышалось возбужденное поскрипывание гигантских зубов. Джейкоб изумленно взглянул на своего нового приятеля и поспешил сменить тему.
Кулла примостился у иллюминатора рядом со своим опекуном Буббакубом. На фоне возбужденной толпы оба поражали полной невозмутимостью.
Кеплер легко похлопал Джейкоба по руке, привлекая его внимание к собственному иллюминатору.
– Капитан вот-вот включит замедляющие экраны, и скорость потока пространства-времени начнет падать. При этом возникает очень интересный эффект. Не пропустите!
– Кажется, корабль в этот момент как бы заставляет скользить мимо материю космоса, уподобляясь доске на гребне волны, скользящей к берегу.
– Нет, мистер Демва, это распространенная ошибка. Космический серфинг – лишь красивая метафора, используемая популяризаторами. Когда я говорю о пространстве-времени, я имею в виду вовсе не материю. Пространство и время не являются веществом. По мере приближения к планетарной сингулярности – то есть искривлению пространства, создаваемому планетой – мы должны приспосабливаться к изменению набора параметров для измерения пространства-времени. Природа словно хочет, чтобы, приближаясь к массивному телу, мы постепенно меняли длину своих линеек и ход своих часов.
– И, как я понимаю, капитан управляет кораблем при приближении таким образом, чтобы это изменение протекало медленно и незаметно?
– Совершенно верно! В прежние времена процесс посадки, конечно же, носил куда более резкий характер. Приспособление к новой пространственно-временной масштабности либо происходило при непрерывном торможении корабля с помощью реактивных двигателей, либо он попросту врезался в поверхность планеты, мгновенно попадая в новую систему измерений. Теперь же мы свертываем пространство-время подобно старому ковру. Ох, – Кеплер тихо рассмеялся, – опять меня занесло на «материальную» аналогию. – Он помолчал, затем продолжил: – Один из побочных продуктов этого процесса – получение нейтрония в промышленных масштабах. Но основная цель все же – безопасная посадка.
