Брок почувствовал, как боль вонзилась ему в сердце при виде потерянного и несчастного лица Келли. Она не сможет спрятаться от воспоминаний, ей постоянно будут попадаться предметы, напоминающие о погибшем муже. Они будут встречаться ей совершенно неожиданно в разных местах. Броку пришло в голову, что в своем новом доме Келли пыталась укрыться не от всего мира, а именно от воспоминаний о Робе.
— Дыши, — приказал он ей, — не позволяй боли овладеть тобой.
Келли удивленно посмотрела на него и сделала неглубокий вдох.
— Дыши, дыши глубже, — подсказывал Брок, наблюдая, как она старательно выполняет его наставление. Он подошел к полке и снял коробку печенья в виде зверей.
— Зачем ты…
— Мы съедим его в память о Робе, — сказал он.
Брок увел Келли из магазина, и через несколько минут они разгружали покупки у нее на кухне. Она достала из пакета коробку любимого печенья Роба, открыла ее и, словно совершая некое священнодействие, съела львенка. Она протянула Броку жирафа, а себе выбрала обезьяну.
— Возможно, сейчас неподходящий момент, чтобы говорить об этом, — голос Келли перешел на шепот, — но мне никогда не нравилось это печенье.
Брок хихикнул.
— Мне тоже. По вкусу оно напоминает картон.
Она грустно улыбнулась.
— Думаю, Робу оно нравилось только потому, что в детстве его мама постоянно покупала ему этих зверушек.
— Вполне возможно. У меня та же история, только с вишневым пирогом. Я тебе рассказывал.
Ее глаза озорно сверкнули.
— Да, а вот я обожаю шоколадное печенье. Огромное, жирное, горячее.
Видимо, воображение рисовало Келли настолько манящие образы, что она закрыла глаза и голос у нее стал хриплым. Со стороны она выглядела так сексуально, что Брок почувствовал острое желание. Он подавил стон.
Келли закрыла коробку с любимым печеньем Роба и поставила на полку.
— Я лучше угощу им кого-нибудь.
— Не забудь о нем, а то у этого печенья есть все шансы превратиться в музейный экспонат.
Келли рассмеялась.
— Тонко подмечено. Давай поставим какую-нибудь музыку. Ты не против? Сегодня такой замечательный вечер. Не хочешь немного лимонада, чтобы запить «картонное» печенье?
— С удовольствием, — ответил он, принимая из ее рук стакан.
Келли вышла из кухни, и через мгновение по дому поплыла чувственная блюзовая мелодия. В другой ситуации он бы сейчас пил пиво или вино и переходил к завершающей стадии романтического свидания. Вместо этого он ест печенье в виде зверей и пьет лимонад, а вечером будет усмирять свою возбужденную плоть холодным душем. Брок невесело усмехнулся и покачал головой.
Сзади послышались шаги Келли. Она медленно подошла к Броку и остановилась у него за спиной.
— Я должна поблагодарить тебя, — вздохнула она.
— За что? — спросил он, поворачиваясь к ней. В лунном свете ее волосы казались совсем светлыми, а глаза большими и загадочными.
— Мне стыдно признаться, но все твои слова оказались правдой. Я поняла это в магазине. Я не могла дышать, не могла есть, — говорила она, и кончики ее губ нервно вздрагивали. — Не могла спать. Я ничего не могла делать. — Она глубоко вздохнула. — Знаешь, глубокий вздох — это неплохое начало.
Она была так очаровательна в своей беспомощности. Броку хотелось обнять ее, прижать к себе, сказать, что все обязательно будет хорошо.
— Спасибо тебе.
— Всегда пожалуйста, — ответил он и осушил свой стакан лимонада. — Ну, кажется, мне пора возвращаться в свой коттедж.
— Ты действительно этого хочешь?
Его сердце вздрогнуло.
— А что?
Келли пожала плечами.
— Наверное, это звучит смешно и по-детски, но я не хочу оставаться одна этой ночью.
— Хорошо, — сказал Брок. — И что же ты хочешь делать?
— Карты, «Монополия».
— «Монополия», — решительно ответил он. Если уж ему не удастся заняться любовью этой ночью, то по крайней мере он выплеснет энергию в игре.
Спустя полтора часа Келли устало покачала головой и посмотрела на Брока.
— Ты беспощаден, ты скупил все, — пожаловалась она. — Я почти обанкротилась. Где ты научился так хорошо играть?
— Когда мне было тринадцать лет, таким способом я добивался поцелуев, — сказал он, бросая кубик. — Я играл с соседскими девчонками. К концу игры все участки оказывались у меня в руках, и я позволял им выплачивать аренду в виде поцелуев.
— Ну ты и жулик! — воскликнула Келли. — Я не буду расплачиваться с тобой поцелуями.
— А я и не просил, — ответил он с показной легкостью.
— Точно, не просил. — Она с любопытством посмотрела ему в глаза. От этого взгляда ему стало еще хуже. Келли закусила губу. — Я совсем не твой тип.
Брок кивнул и отвел взгляд, сконцентрировавшись на своей фишке.
— Ага.
— Ты предпочитаешь независимых, нетребовательных и сексуально раскрепощенных женщин со здоровым аппетитом, — продолжила она.
— Ты попала в точку, — сказал Брок, убеждая себя в том, что это действительно правда. Но почему эти слова кажутся ложью?
— Ты танцуешь?
Брок удивленно моргнул и посмотрел на нее.
— Что?
Келли улыбнулась немного самоуверенно.
— Ты танцуешь?
Он кивнул:
— Да. А что?
— Роб не умел танцевать.
— Правда? Я и не знал об этом. Хотя мне никогда не приходило в голову попросить его станцевать.
Келли коротко рассмеялась, и между ними повисла тишина. Его сердце забилось чаще. Брок старался не думать о том, что в танце хотя бы на несколько минут ее тело окажется в его объятьях. Никаких поцелуев, никакого секса, просто танец. Слова вырвались у него раньше, чем он успел закончить мысль:
— Не хочешь потанцевать?
ГЛАВА ПЯТАЯ
Из жаргона морских пехотинцев: Золушка на свободе — солдат, получивший увольнение до полуночи.
Он взял ее маленькую ладонь и притянул к себе. Она положила другую руку ему на плечо, а потом, когда он притянул ее еще ближе, обняла его за спину. Она идеально подходила ему как партнерша, словно была создана для его тела. «Создана для его души», — сказал его внутренний голос. Брок оборвал себя. Что за безумные мысли! Он вздохнул и уловил сладкий запах ее волос. Мягкие пряди коснулись его щеки, ее грудь коснулась его груди, и от этого прикосновения напряглись мышцы живота. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, к горлу подступил комок. Песня, льющаяся из приемника, была медленной и очень чувственной, не для энергичных телодвижений.
