Однажды Дионисий требовал, чтобы он сказал что-нибудь философское. «Смешно, — сказал Аристипп, — что ты у меня учишься, как надо говорить, и сам меня поучаешь, когда надо говорить». На это Дионисий рассердился и велел Аристиппу занять самое дальнее место за столом. «Что за почет хочешь ты оказать этому месту!» — сказал Аристипп.
Когда кто-то хвалился своим умением плавать, Аристипп сказал: «И не стыдно тебе хвастаться тем, что под силу даже дельфину?» На вопрос, чем отличается мудрый человек от немудрого, он сказал: «Отправь обоих нагишом к незнакомым людям, и ты узнаешь». Кто-то хвастался, что может много пить не пьянея. «Это может и мул», — сказал Аристипп.
Кто-то осуждал его за то, что он живет с гетерой. «Но разве не все равно, — сказал Аристипп, — занять ли такой дом, в котором жили многие, или такой, в котором никто не жил?» «Все равно», — отвечал тот. «И не все ли равно, плыть ли на корабле, где уж плавали тысячи людей или где еще никто не плавал?» — «Конечно, все равно». — «Вот так же, — сказал Аристипп, — все равно, жить ли с женщиной, которую уже знавали многие, или с такой, которую никто не трогал».
Его упрекали за то, что он, последователь Сократа, берет деньги с учеников. «Еще бы! — сказал он. — Правда, когда Сократу присылали хлеб и вино, он брал лишь самую малость, а остальное возвращал; но ведь о его пропитании заботились лучшие граждане Афин, а о моем только раб Евтихид».
Человека, который порицал роскошь его стола, он спросил: «А разве ты отказался бы купить все это за три обола?» «Конечно нет», — ответил тот. «Значит, просто тебе дороже деньги, чем мне наслаждение».
Сим, казначей Дионисия, — был он фригиец и человек отвратительный — показывал Аристиппу пышные комнаты с мозаичными полами; Аристипп кашлянул и сплюнул ему в лицо, а в ответ на его ярость сказал: «Нигде не было более подходящего места».
Когда Харонд (а по другому мнению, Федон) спросил: «Кто это такой пахнет духами?» — он ответил: «Это я, несчастный, а еще несчастнее меня персидский царь. Но подумай, ведь если все другие живые существа не становятся хуже от благовоний, то и человек тоже. А развратники, из-за которых добрые наши притирания пользуются дурною славою, пусть погибнут злою гибелью!»
На вопрос, как умер Сократ, он сказал: «Так, как и я желал бы умереть».
Однажды к нему зашел софист Поликсен и, увидев у него женщин и роскошный стол, начал всячески бранить его. Аристипп, подождав немного, спросил: «А не можешь ли нынче и ты побыть с нами?» — и когда тот согласился, то сказал: «Что же ты ругаешься? Как видно, не роскошь тебе претит, а расходы!»
Однажды в дороге у Аристиппа утомился раб, который нес его деньги. «Выбрось лишнее, — сказал ему Аристипп, — и неси сколько можешь». В другой раз, когда он плыл на корабле и увидел, что корабль этот разбойничий, он взял свои деньги, стал их пересчитывать и потом, словно ненароком, уронил в море, а сам рассыпался в причитаниях. Некоторые добавляют, будто он при этом сказал, что лучше золоту погибнуть из-за Аристиппа, чем Аристиппу — из-за золота.
На вопрос Дионисия, зачем он пожаловал, он ответил: «Чтобы поделиться тем, что у меня есть, и поживиться тем, чего у меня нет. Когда я нуждался в мудрости, я пришел к Сократу; сейчас я нуждаюсь в деньгах и вот пришел к тебе».
Однажды он заступался перед Дионисием за своего друга и, не добившись успеха, бросился к его ногам. Когда кто-то стал над ним смеяться, он сказал: «Не я виноват, а Дионисий, у которого уши на ногах растут». В бытность свою в Азии он попал в плен к сатрапу Артаферну. Кто-то спросил его: «И ты не унываешь?» «Глупец! — ответил Аристипп. — Меньше, чем когда-нибудь, склонен я унывать теперь, когда мне предстоит беседовать с Артаферном».
На вопрос, чему надо учить хороших детей, Аристипп сказал: «Тому, что пригодится им, когда они вырастут». Тому, кто обвинял его за то, что он от Сократа ушел к Дионисию, он возразил: «Но к Сократу я приходил для учения, к Дионисию — для развлечения». Когда преподавание принесло ему много денег, Сократ спросил его: «За что тебе так много?» А он ответил: «За то же, за что тебе так мало». Гетера сказала ему: «У меня от тебя ребенок». «Тебе это так же неизвестно, — возразил Аристипп, — как если бы ты шла по тростнику и сказала: „Вот эта колючка меня уколола“». Кто-то упрекал его за то, что он отказался от своего сына, словно тот не им был порожден. «И мокрота и вши тоже порождаются нами, — сказал Аристипп, — но мы, зная это, все же отбрасываем их как можно дальше за ненадобностью».
Дионисий дал ему денег, а Платону — книгу; в ответ на упреки Аристипп сказал: «Значит, мне нужнее деньги, а Платону — книга». На вопрос, почему Дионисий недоволен им, он ответил: «Потому же, почему все остальные недовольны Дионисием».
Однажды он просил у Дионисия денег, тот заметил: «Ты ведь говоришь, что мудрец не ведает нужды». «Дай мне денег, — перебил Аристипп, — а потом мы разберем этот вопрос, — и, получив деньги: — Вот видишь, я и вправду не ведаю нужды». Когда Дионисий прочел ему: Ведь кто под царскую вступает сень, / Тот раб царю, хоть он пришел свободным. Аристипп перебил: «Не раб царю, коль он пришел свободным».
Ксенофонт
Другим любимым учеником Сократа, во многом оправдавшим его надежды, был Ксенофонт, сын Грилла, афинянин, из дела Эрхии. Сократ повстречал его в узком переулке, загородил ему посохом дорогу и спросил, где можно купить такую-то и такую-то снедь? Получив ответ, он продолжал: «А где можно человеку стать прекрасным и добрым?» И когда Ксенофонт не смог ответить, Сократ сказал: «Тогда ступай за мною и узнаешь». С этих пор он стал слушателем Сократа.
Еще при жизни Сократа Ксенофонт оставил Афины и избрал военную карьеру. Он (вопреки советам учителя) отправился в Персию, где стал другом и доверенным лицом царевича Кира — младшего сына царя, желавшего свергнуть своего брата Артаксеркса с престола и занять трон самому.
Ксенофонт согласился помочь ему в этом и даже собрал для Кира огромное войско. Но затея не удалась: в одном из первых же сражений Кир погиб от случайного удара копьем. Десять тысяч греческих наемников оказались заперты под Вавилоном во владениях враждебного им царя. После смерти Кира причина для войны с Артаксерксом отпала, исчезла и возможность заработать денег, и греки теперь думали только о том, как с минимальными потерями выбраться из недружественной страны. Положение осложнялось и тем, что в их войске были не только воины: греки путешествовали с большим обозом, в котором находилось и множество женщин — в основном гетер, боевых подруг, многие из которых были уже беременны или даже родили. Бросить их на произвол судьбы греки посчитали недостойным.
Сатрап Тиссаферн, мнимый союзник покойного Кира, а на деле — двойной агент, предложил грекам свою помощь. Обрадованные стратеги приняли приглашение явиться к нему на пир, но тут же на пиру были подло схвачены и убиты. Греческое войско осталось без руководства. Казалось, все было кончено.
Так начинается одна из интереснейших документальных повестей, что донесла до нас история. Сочинение Ксенофонта называется «Анабасис» («Восхождение»), или же «Отступление десяти тысяч»; книга пользовалась огромной популярностью и в древности, и в Средние века, и в наши дни.
