— Вряд ли.
— Пожалуй, что вы правы.
Они стояли на террасе, глядя на звезды. Потом отец Перегрин
достал из кармана деньги и подал их хозяину магазина.
— Кстати, подберите-ка мне чемодан. А то мой старый
очень уж истрепался…
Ноябрь 2005
Мертвый сезон
Сэм Паркхилл лихо махал метлой, выметая голубой марсианский
песок.
— Вот и все! — сказал он. — Прошу, сэр,
полюбуйтесь! — Он показал рукой. — Взгляните на вывеску «ГОРЯЧИЕ
СОСИСКИ СЭМА»! Красота — правда, Эльма?
— Правда, Сэм, — подтвердила его супруга.
— Во, куда я махнул! Увидели бы меня теперь ребята из
Четвертой экспедиции. Слава богу, свое дело завел, а они все еще солдатскую
лямку тянут. Мы будем тысячи загребать, Эльма, тысячи!
Жена смотрела на него и молчала.
— Куда девался капитан Уайлдер? — спросила она
наконец. — Твой начальник, который убил этого типа, ну, что задумал всех
землян перебить — как его фамилия?..
— Этого психа-то? Спендер. Чистоплюй проклятый. Да,
насчет капитана Уайлдера… На Юпитер полетел, говорят. С повышением, так
сказать. Сдается мне, Марс и ему тоже в голову ударил. Раздражительный больно
стал, не дай бог. Лет через двадцать вернется с Юпитера и Плутона, если
повезет. Будет знать, как трепать языком. Вот так-то — он там от мороза
сдыхает, а я тут, смотри, что наворочал! Местечко-то какое!
Два заброшенных шоссе встречались здесь и вновь расходились,
исчезая во мраке. У самого перекрестка Сэм Паркхилл воздвиг из вздувшегося
заклепками алюминия сооружение, залитое ослепительным белым светом и дрожащее
от рева автомата-радиолы.
Он нагнулся, чтобы поправить окаймляющий дорожку бордюр из
битого стекла. Стекло он выломал в старинных марсианских зданиях в горах.
— Лучшие горячие сосиски на двух планетах! Первый
торговец сосисками на Марсе! Лук, перец, горчица — все лучшего качества!
Что-что, а растяпой меня не назовешь! Вот вам две магистрали, вон мертвый
город, а вон там рудники. Грузовики из 101 Сеттльмента будут идти мимо нас
двадцать четыре часа в сутки. Скажешь, плохое я место выбрал?
Жена разглядывала свои ногти.
— Ты думаешь, эти десять тысяч новых ракет с рабочими
прилетят на Марс? — сказала она наконец.
— Не пройдет и месяца, — уверенно ответил
он. — Чего ты кривишься?
— Не очень-то я полагаюсь на эту публику, там, на
Земле, — ответила она. — Вот когда сама увижу десять тысяч ракет и
сто тысяч мексиканцев и китайцев, тогда и поверю.
— Покупателей, — он посмаковал это слово. —
Сто тысяч голодных клиентов!
— Только бы не было атомной войны, — медленно
произнесла жена, глядя на небо. — Эти атомные бомбы мне покою не дают. Их
уже столько накопилось на Земле, всякое может случиться.
Сэм только фыркнул в ответ и продолжал подметать. Уголком
глаза он уловил голубое мерцание. Что-то бесшумно парило в воздухе за его спиной.
Он услышал голос жены:
— Сэм, тут к тебе приятель явился.
Сэм повернулся и увидел качающуюся на ветру маску.
— Опять пришел! — Сэм взял метлу наперевес.
Маска кивнула. Она была сделана из голубоватого стекла и
венчала тонкую шею, ниже которой развевалось одеяние из тончайшего желтого
шелка. Из шелка торчали две серебряные руки, прозрачные, как сетка. На месте
рта у маски была узкая прорезь, из нее вырывались мелодичные звуки, а руки,
маска, одежда то всплывали вверх, то опускались.
— Мистер Паркхилл, я опять пришел поговорить с
вами, — произнес голос из-под маски.
— Тебе же сказано, чтобы духу твоего здесь не
было! — гаркнул Сэм. — Убирайся, не то Болезнь напущу!
— У меня уже была Болезнь, — ответил голос. —
Я один из немногих, кто выжил. Я очень долго болел.
— Убирайся в свои горы и сиди там, где тебе положено.
Чего ты сюда ходишь, пристаешь ко мне. Ни с того ни с сего. Да еще по два раза
на день.
— Мы не причиним вам зла.
— Зато я вам причиню! — сказал Сэм, пятясь. —
Я иностранцев не люблю. И марсиан не люблю. До сих пор ни одного не видел.
Вообще чертовщина какая-то! Столько лет сидели где-то, прятались, и вдруг, на
тебе, я им понадобился. Оставьте меня в покое.
— У нас к вам важное дело, — сказала голубая
маска.
— Если это насчет участка, то он мой. Я построил
сосисочную собственными руками.
— В известном смысле да, по поводу участка.
— Ну вот что, послушай-ка меня, — ответил
Сэм. — Я сам из Нью-Йорка. Это огромный город; там еще десять миллионов
таких, как я. А вас, марсиан, всего дюжина-другая осталась. Городов у вас нет,
бродите по горам, ни властей, ни законов, и ты еще начинаешь мне про участок
толковать. Заруби себе на носу: старое должно уступать место новому. Лучше
разойдемся полюбовно. При мне пистолет, вот он. Нынче утром, как ты ушел, я
сразу его достал и зарядил.
— Мы, марсиане — телепаты, — сказала бесстрастная
голубая маска. — У нас есть связь с одним из ваших городов по ту сторону
мертвого моря. Вы сегодня слушали радио?
— Мой приемник скис.
— Значит, вам ничего неизвестно. Очень важные новости.
Это касается Земли.
Серебряная рука сделала движение, и в ней появилась
бронзовая трубка.
— Позвольте показать вам вот это.
— Пистолет! — вскричал Сэм Паркхилл.
Выхватив из кобуры свой пистолет, он открыл огонь по
туманному силуэту, по одеждам, по голубой маске.
Маска на миг застыла в воздухе. Потом шелк зашуршал и мягко,
складка за складкой, опал, будто крохотный цирковой шатер, у которого выбили
стойки, серебряные руки тренькнули о мощеную дорожку, и маска накрыла
безгласную маленькую кучку белых костей и ткани.
У Сэма перехватило дыхание.
Его жена, пошатываясь, стояла над останками марсианина.
— Это не оружие, — сказала она, нагибаясь и
поднимая бронзовую трубку. — Это, видно, письмо. Он его хотел показать
тебе. Оно написано какой-то змеиной азбукой, видишь — все одни голубые змеи. Не
умею читать эти знаки. А ты?
— Нет. Что в них проку-то было, в этих марсианских
пиктограммах? Брось ее! — Он воровато оглянулся по сторонам. — Ну,
как другие еще нагрянут! Надо убрать его с глаз долой. Неси-ка лопату!
— Что ты собираешься делать?
