Дикие кабаны, на которых ведьмы сидели как влитые, трусили
по черепичным крышам, высекая искры, храпя клубами дыма:
Европу затянул дым ведьминых костров.
Их судей жгли другие в свой черед.
За что? За пару слов!
Додумались: "Невиноватых – нет!
Все – ложь, все – грех!"
Так что ж нам делать?
– Истребляйте всех!
Дым клубился в небе. На каждом перекрестке болтались на
виселицах ведьмы, вороны слетались, черные, как оперение мрака.
Мальчишки висели в небе, цепляясь за свои метлы, выкатив
глаза, разинув рты.
– Может, кто-нибудь хочет стать ведуном? – помолчав, спросил
Смерч.
– О-ой, – сказал Генри-Хэнк, дрожа в своих ведьминых
лохмотьях. – Только не я!
– Не позавидуешь, а, мальчуган?
– Не позавидуешь!
Метлы понесли их дальше сквозь дым и копоть.
Они приземлились на безлюдной улице, на открытом месте, и
это был Париж.
Метлы выпали у них из рук – свалились замертво.
Глава 15
– А ну-ка скажите, ребятки, что нам нужно, чтобы напугать
пугальщиков, нагнать страху на страховальщиков, напустить ужас на ужасальщиков?
– Самые главные боги?
– Самые главные колдуны?
– Самые большие соборы? – сказал Том Скелтон.
– Молодчина, Том, правильно! Всякая мысль растет, так?
Религия разрастается. И как еще! Воздвигают храмы, которые так велики, что
могут бросить тень на весь континент. Строят башни, которые видны за сто миль.
Строят такой высочайший и величайший храм, что там живет горбун, звонит во все
колокола. Так вот, ребята, помогите-ка мне воздвигнуть храм кирпичик за
кирпичиком, контрфорс за контрфорсом. Давайте построим…
– Нотр-Дам! – закричали восемь мальчишек.
– И у нас есть очень веские причины, чтобы построить
Нотр-Дам, потому что… – сказал Смерч. – Прислушайтесь…
Бом!
В небе ударил колокол.
Бом!
– …На помощь… – прошелестело над ними, когда звон затих.
Бом!
Мальчишки взглянули вверх и увидели, что на недостроенной
колокольне, на луне, громоздятся какие-то леса. И на самой верхушке был
подвешен бронзовый колокол, звонивший во всю мочь.
А изнутри колокола после каждого удара, рывка, толчка слабый
голосок молил:
– На помощь!
Ребята посмотрели на Смерча.
У них в глазах горел один вопрос: Пифкин?
– Встретимся в воздухе! – вспомнил Том. – Так и есть!
Так оно и было: там, в колоколе, болтался вниз головой
бедняга Пифкин, вместо языка отбивая удары своей головой. Ну если не сам
Пифкин, то его тень, дух, заблудшая душа.
То есть поймите: когда колокол отбивал часы, вместо языка в
нем качался живой, из плоти и крови, Пифкин. И его голова ударяла в колокол.
Бом! И снова: бом!
– Да ему мозги вышибет! – ахнул Генри-Хэнк.
– На помощь! – звал Пифкин, тень, мотавшаяся в пасти
колокола, призрак, подвешенный на цепи вверх ногами, чтобы отзванивать четверти
часа и полные часы.
– Летите! – крикнули мальчишки своим метлам, но те лежали
замертво на парижской мостовой.
– Испустили дух, – мрачно пробормотал Смерч. – Ничего не
осталось – ни духу, ни огня, ни задора. Ну что ж… – Он потер пальцами
подбородок, так что искры брызнули во все стороны. – Как нам забраться в такую
высь выручить Пифкина?
– Может, вы слетаете, мистер Смерч?
– Э нет, не пойдет. Вы сами должны его спасать, ныне и
вечно, снова и снова, до последнего, главного спасения. Погодите-ка. Ага!
Блестящая идея! Мы собрались построить Нотр-Дам, точно? Так давайте его
строить, мы его непременно построим – и взберемся туда, на самый верх, где
висит наш твердолобый, колокольно-звонкий, отбивающий часы Пифкин! Вперед и
выше! Бегите вверх по ступенькам!
– По каким ступенькам?
– Да вот они! Вот! Вот! И вот!
Кирпичи слетались, складывались. Мальчишки прыгнули. И
стоило им выбросить ногу вперед, вверх, опустить – как под ногой оказывалась
ступенька, единственная. До следующего прыжка.
Бом! – загудел колокол.
– На помощь! – простонал Пифкин.
Ноги мальчишек, бегущих в воздухе, опускались, с топотом
каблуков, шарканьем, стуком на ступеньку. На следующую.
Ступеньки одна за другой возникали в пустоте.
– Помогите! – сказал Пифкин.
Бом! – гулко откликнулся колокол.
Так они и взбегали по пустоте в пустоту, а Смерч понукал их,
даже подпихивал сзади. Они бежали под бликами света, по чистому ветру, но
кирпичи, каменные плиты и известковый раствор, тасуясь, как колода карт, метали
себя им под ноги, застывая на лету, затвердевая под каблуками.
Им казалось, что они взбегают на слоеный торт, который
наслаивается сам собой, слой за каменным слоем, под сполошный звон колокола и
жалобный голос Пифкина, умолявший о помощи.
– Вон там – наша тень! – сказал Том.
И вправду – тень от собора, от грандиозного собора Парижской
Богоматери, тянулась в лунном свете по всей Франции и наполовину захватывала
Европу.
– Выше, ребята, выше! Не ждите, бегите!
Бим-бом!
На помощь!
Они бежали со всех ног. Они стали спотыкаться на каждой
ступеньке, но новые ступеньки оказывались на месте и не давали им упасть, а
вели их все выше и выше, и тень шпилей тянулась все дальше и дальше, через реки
и поля, гасила последние костры ведьм на перекрестках. Ведьмы, бесовки,
колдуны, знахари, дьявольские прислужники, за тысячу миль отсюда гасли, как
свечи, курясь дымком, с воем разбегались, прятались куда попало, а собор рос в
самое небо, все выше, выше.
– Как римляне срубили друидские рощи и подрубили под корень
их Бога Мертвых, так мы, ребята, этим храмом отбрасываем такую тень, в которой
ни одной ведьме не выжить, а жалкие колдунишки и потрепанные волшебники пикнуть
не смеют. Конец мелким колдовским кострам. Одна лишь великолепная пламенеющая свеча
– Нотр-Дам. Вперед!
