Кто-то пискнул:
– Мы бы рады, да вот Пифкин… Мы обещали ждать Пифкина.
– Ну да, Пифкин нас сюда послал. Мы без него – никуда.
И словно в ответ на их слова на том берегу пропасти раздался
слабый крик.
– Эй! Я здесь! – отозвался тонкий голосок.
Они увидели крохотную фигурку с зажженной тыквой в руке,
стоящую на дальнем краю оврага.
– Сюда! – закричали все в один голос. – Пифкин! Давай сюда!
– Бегу-у! – донеслось до них. – Расклеился я что-то. Но –
раз обещал, надо идти. Ждите!
Глава 6
Они видели, как он, маленький, бежит вниз по тропинке на
склоне оврага.
– Подождите, пожалуйста, подождите… – Голос срывался,
дрожал. – Мне совсем плохо… Бежать не могу… Не могу…
– Пифкин! – кричали все, махая ему сверху, с обрыва.
Его фигурка казалась такой маленькой, крохотной, жалкой.
Повсюду клубились тени. Метались летучие мыши. Ухали совы. Вороны, чернее ночи,
облепляли деревья, как черная листва.
Маленький мальчишка бежал со всех ног с горящей тыквой и
вдруг – упал.
– Ох, – дохнул Смерч.
Свечка, горевшая в тыкве, погасла.
– Ох! – простонали все.
– Зажигай свою тыкву, Пиф, зажигай скорей! – крикнул Том.
Ему казалось, что он видит маленькую фигурку, шарящую в
черной траве, в непроглядной тьме, старающуюся чиркнуть спичкой. Но в этот
короткий миг тьмы ночь вступила в свои права. Над пропастью простерлось
необъятное крыло. Хором заухали, захохотали совы. Сотни мышей забегали, юрко
шурша среди теней. Где-то случился миллион лилипутских убийств.
– Зажигай тыкву, Пиф!
– Помогите!.. – простонал жалобный голосок.
Тысяча крыльев рванулись в полет. Где-то в небе громадная
тварь била крыльями по воздуху, как гулкий барабан.
Облака, как полупрозрачные задники в театре, раздвинулись,
открывая небо. Там висела луна, великанский круглый глаз.
Он уставился вниз, на…
На пустую тропинку.
Пифкина нигде не было.
Далеко-далеко, на горизонте, что-то мелькнуло темным
лоскутком, заметалось, унеслось прочь с холодным ветром.
– Помоги-те! По-мо-ги-те… – Голосок заглох.
И все пропало.
– Ох ты, – загробным голосом сказал Смерч. – Плохо дело.
Боюсь, что Нечто унесло его с собой.
– Куда, куда? – бормотали мальчишки, у них от холода зуб на
зуб не попадал.
– В Неведомую Страну. В то Царство, которое я хотел вам
показать… Да только теперь…
– Вы что, хотите сказать, что Это, Оно – или Он – там, в
овраге, что это Нечто было – Смерть? Оно схватило Пифкина – и смылось?
– Скорее похитило, я бы сказал, взяло в заложники, может,
чтобы получить выкуп, – ответил Смерч.
– А разве Смерть так… делает?
– Случается и так.
– Вот беда… – Том почувствовал, как на глаза навернулись
слезы. – Пиф еле бежал, и весь бледный… Пиф, зачем ты сегодня вышел из дому! –
крикнул он прямо в небо, но там ничего не было, кроме ветра, несущего облака,
как клочки белого руна, ветра, текущего, как прозрачная река.
Они стояли, дрожа, замерзая. Они глядели вслед тому Черному
Нечто, которое умыкнуло их друга.
– Ну вот что, – сказал Смерч. – Тем больше резону
поторопиться, ребятки. Если мы полетим побыстрей, может, нагоним Пифкина.
Словим его славную, сладкую, леденцовую душу. Принесем домой, уложим в постель,
закутаем в одеяло, согреем, сохраним его дух. Что скажете, ребята? Хотите
разгадать разом две загадки? Разыскать, выручить Пифкина и заодно узнать тайну
Кануна Всех святых – убить две темные тайны одним верным ударом? А?
Они подумали про Ночь накануне Дня Всех святых, когда
мириады призраков шатаются по опустевшим дорожкам в холодных порывах ветра и
нездешних странных клочьях дыма.
Они подумали про Пифкина, маленького, как мальчик-с-пальчик,
про живой комочек восхитительного летнего блаженства – и вот его выдернули, как
зуб, и утащили в черном вихре, полном паутины, гари и черной золы.
И они почти в один голос ответили: «Да!»
Смерч подскочил. Он бросился бежать. Он осыпал их толчками, тузил
кулаками, неистовствовал.
– А ну скорей, бегом по тропе, вверх по склону, вперед по
дороге! К заброшенной ферме! Прыгай через забор! Алле-оп!
Они перемахнули через забор и остановились возле амбара,
сплошь заклеенного старыми цирковыми афишами, которые ветер раздирал в клочья и
трепал уже тридцать, сорок, пятьдесят лет. Все проезжие бродячие цирки
оставляли здесь клочки и обрывки яркой мишуры, наслоившиеся дюймов на десять.
– Нам нужен Змей, ребята! Клейте Воздушного Змея! Живей!
Глава 7
С этими словами мистер Смерч отодрал громадный лоскут со
стенки амбара! И бумага затрепетала у него в руке – тигриный глаз! Еще один
рывок, лоскут старинного плаката – львиная пасть!
Мальчишкам послышалось в реве ветра львиное рычание, прямо
из Африки.
Они заморгали. Они помчались. Они скребли ногтями. Они
цеплялись и рвали горстями. Они сдирали полоски, клочки, длиннющие свитки
звериной плоти; тут клык, там – свирепый глаз, разодранный бок, окровавленный
коготь, хвост трубой, прыжок, бросок, рык! Вся стена амбара была как древний
цирковой парад, которому крикнули:
«Замри!» Они разнесли ее в клочья.
С каждым клочком отрывался коготь, язык, яростный кошачий
глаз. А под ними открывался, слой за слоем, кошмарный мир джунглей,
захватывающие дух встречи нос к носу с белыми медведями, скачущими во весь опор
зебрами, разъяренными прайдами кровожадных львов, носорогами, несущимися в
атаку, цепкими гориллами, карабкающимися по откосу ночи и переносящимися на
сторону восхода. Тысячи диких зверей клубились в схватке, пытаясь
высвободиться. Теперь, освобожденные, в горстях, кулаках, охапках у мальчишек,
они шелестели и шуршали на осеннем ветру, когда мальчишки неслись взапуски по
траве.
И вот Смерч выломал старые колья из забора и сделал грубую
крестовину, хребет Змея, скрутил их проволокой и отступил в ожидании приношений
– бумаги для Змея: мальчишки швыряли ее горстями, охапками.
