Площадка для соревнований, как всегда на крупных состязаниях, больше напоминала рекламный щит. Главным спонсором являлась «Ай-би-эм». «Кэнон» бесплатно раздавала перископы. «Американ эйрлайнс» расставила лотки с едой (фабрика быстрого питания – звучит аппетитно). Остальные рекламные места были набиты более мелкими фирмами, тратившими по штуке в день лишь для того, чтобы расставить тент и списать расходы на развлечения начальства. «Трэвеллерс груп», «Масс мьюшуэл», «Этна» (игрокам в гольф нужна страховка), «Хьюблайн»… «Хьюблайн»? Что еще за фирма? Очевидно, что-то изумительное. Майрон с удовольствием купил бы себе немного «хьюблайн», если бы знал, что это такое.
Странно, но Открытый чемпионат США считался одним из наименее коммерциализированных турниров. По крайней мере, он пока не превратил свое название в торговую марку. Другие соревнования частенько назывались в честь спонсоров, что звучало глупо. Как вам нравится стать победителем «Джей-Си Пенни опен», или «Майклоб опен», или даже «Трехэтапного кубка Уэндис»?
Старик привел его на просторную автостоянку. «Мерседесы», «кадиллаки», лимузины… Майрон заметил «ягуар» Уина. Американская ассоциация гольфа поставила у въезда знак: «Только для членов клуба».
– Значит, вы член «Мэриона», – произнес Майрон.
Мистер Догадливый.
Старик дернул головой так, что это могло сойти за кивок.
– Моя семья была одним из основателей клуба, – объявил он, и его аристократический акцент стал заметнее. – Как и вашего друга Уина.
Майрон взглянул на собеседника:
– Вы знаете Уина?
Старик улыбнулся и пожал плечами. Без комментариев.
– Вы так и не сообщили, кто вы, – напомнил Болитар.
– Стоун Бакуэлл. – Мужчина протянул руку. – Но все зовут меня Баки.
Майрон обменялся с ним рукопожатием.
– Я отец Линды Колдрен, – объяснил Баки.
Он открыл дверцу небесно-голубого «кадиллака», и они сели в салон. Старик вставил ключ зажигания. Радио заиграло «мьюзек»,
[1]
хуже того, – «мьюзек», переделанный из старой песни «Дождик капает мне на лицо». Майрон опустил стекло, чтобы поймать побольше воздуха – и побольше шума.
Поскольку на стоянку допускались только члены клуба, дорога была почти свободна. В конце подъездной аллеи они свернули направо и снова направо. Баки сжалился и выключил радио. Майрон откинулся на спинку кресла.
– Что вам известно о моей дочери и ее муже? – спросил старик.
– Почти ничего.
– Вы не поклонник гольфа, мистер Болитар?
– Пожалуй, нет.
– Гольф – удивительный спорт, – заметил Баки. Помолчав, он добавил: – Хотя слово «спорт» к нему не очень-то подходит.
– Да.
– Это игра королей. – Лицо Баки раскраснелось еще больше, а в глазах засияло нечто похожее на религиозный экстаз. Он продолжил приглушенным от восторга тоном: – В мире нет ничего подобного. Представьте – вы один посреди поля. Никакой команды. Никаких помощников. Права на ошибку нет. Чистейшее искусство.
– Ага, – пробурчал Майрон. – Простите, мистер Бакуэлл, я не хочу показаться грубым, но о чем мы, собственно, говорим?
– Пожалуйста, зовите меня Баки.
– Хорошо, Баки.
Старик одобрительно кивнул:
– Я знаю, что вы и Уиндзор Локвуд – не просто деловые партнеры.
– В смысле?
– Вы знакомы уже давно. Были соседями по комнате, не так ли?
– Почему вы постоянно упоминаете Уина?
– Вообще-то я пришел в клуб, чтобы найти его. Но теперь думаю, что так даже лучше.
– Как «так»?
– Побеседовать сначала с вами. Может, потом… ладно, посмотрим. Не следует обнадеживаться.
Майрон пожал плечами:
– Не понимаю, о чем вы.
Баки свернул на дорогу, примыкавшую к игровой площадке и называвшуюся Гольф-Хаус-роуд. Эти гольфисты такие выдумщики!
Поле для гольфа простиралось справа, с левой стороны возвышались роскошные особняки. Через минуту дорога стала поворачивать к одному из них. Это был огромный дом из так называемых речных камней. Почему-то местные жители любили это определение, хотя Уин всегда называл их просто булыжником. Дом окружала белая изгородь, дорожку обрамляли клумбы с тюльпанами и пара кленов. Широкое крыльцо было открыто с правой стороны. Машина остановилась, и несколько секунд они сидели неподвижно.
– Так в чем дело, мистер Бакуэлл?
– У нас трудная ситуация.
– Какая ситуация?
– Думаю, вам лучше услышать это от моей дочери.
Он вытащил ключ и взялся за ручку дверцы.
– А почему вы обратились ко мне? – поинтересовался Майрон.
– Мне сказали, что вы можете помочь.
– Кто сказал?
Бакуэлл нервно завертел шеей. Казалось, его голова крутится на шарнирах. Когда она встала на место, он заглянул Майрону в лицо.
– Мать Уина.
Болитар замер. Сердце ухнуло куда-то вниз. Он открыл рот и закрыл. Бакуэлл вышел из машины и направился к дому. Майрон последовал за ним.
– Уин не станет помогать, – заявил он.
Бакуэлл кивнул:
– Поэтому я сначала обратился к вам.
Вымощенная кирпичом дорога привела их к приоткрытой двери. Бакуэлл распахнул ее настежь.
– Линда?
Линда Колдрен стояла в гостиной перед телевизором. Ее гибкое атлетическое тело было облачено в белые шорты и желтую блузку без рукавов. Стройные ноги, черная челка и сильный загар, подчеркивавший гладкость и упругость мышц, – все выглядело просто великолепно, хотя морщинки вокруг глаз и сухость губ свидетельствовали о том, что ей уже за тридцать. Майрон сразу догадался, что рекламщики обожают эту женщину. Она излучала мощный заряд энергии и красоты, в ней чувствовалось больше силы, чем женского изящества.
Линда смотрела турнир по гольфу. На телевизоре стояло несколько семейных фотографий в рамочках. Ближний угол занимал мягкий диван в форме буквы V. Приличная обстановка для гольфистки. Никаких зеленых ковриков, имитирующих игровое поле, произведений «гольф-искусства», которые едва дотягивают до уровня дурацких картинок с собачками, играющими в покер. Не было даже блестящего кубка с мячиком и подставкой для мяча, свисавшего с оленьих рогов в холле.
Внезапно Линда повернула голову и, скользнув взглядом по Майрону, уставилась на отца.
– Я думала, ты привезешь Джека! – бросила она.
– Он не закончил раунд.
Женщина указала на телевизор:
