Не хотелось ему идти на эту встречу, что-то настораживало его в появлении тут странного визитера из Берлина. Норден прекрасно помнил, что перед этим выходом в океан некий офицер гестапо уже интересовался его личностью, и, если его, графа Нордена, верно информировали, вроде бы сам гросс-адмирал Дениц поумерил служебный пыл этого гестаповца, приказав при этом отправить Нордена с его субмариной как можно дальше и надолго. Но при этом поручил ему испытать в рейдерской обстановке новейшее оружие — самонаводящиеся акустические торпеды «Т-5», которые только недавно были разработаны инженерами секретного конструкторского бюро в рамках военно-технического проекта «Королевское заграждение»
[69]
.
— Он — диверсант, — ответил тем временем фон Визнер.
— Кто-кто? Диверсант?! А при чем здесь… диверсант?
— Без диверсантов нельзя, — пожал плечами комендант и, достав из кармана брюк плоскую фляжку с коньком, основательно приложился к ней. — Раз идет война, должны быть и диверсанты. А этот, страшно подумать, почти всю войну провел в России. Понятно, что база «Латинос» кажется ему теперь раем земным.
— Так он точно не подводник? — вполголоса спросил Норден.
— Нет, прибыл-то он сюда, конечно, на субмарине…
— И не специалист по торпедам, то есть не оружейник?
— Диверсант он. Сам признался, — терпеливо убеждал Нордена комендант «аргентинского рая».
— И цель его прибытия сюда?
Комендант сладострастно икнул, вновь сделал глоток из фляги и с убежденностью основательно подвыпившего человека столь же основательно покачал головой.
— Понятия не имею. — Но уже через две-три секунды с той же безупречной убежденностью добавил: — Взорвать он все здесь хочет.
— Нашу базу, что ли?!
— Всю Патагонию, а может, и всю Аргентину — к чертовой матери!
«Значит, торпеды его тоже не интересуют, — подытожил Норден свое предварительное расследование. — Что же тогда?»
— Вот и я думаю: «Что же тогда? Что ему здесь нужно?!» — поддержал его комендант, хотя Норден мог поклясться, что уж этот свой вопрос вслух он точно не произносил.
…А что касается секретных торпед, то о них Норден тоже знал не так уж много — ровно столько, сколько положено было знать командиру субмарины, промышляющему на трансатлантической линии, с этими опасными штуковинами на борту. Ясно было одно: они вобрали в себя характеристики акустических мин и торпед. И действовали безупречно, реагируя на гул двигателей и шум винтов.
Создавая из них заграждения на основных морских путях, штаб кригсмарине рассчитывал сделать переброску морским путем американских воинских частей и грузов еще более опасной, чем она была до этого времени. Причем первые субмарины, с которых производились пробные пуски торпед «Т-5», в обязательном порядке минировались, а командиры и старшие офицеры получали приказ взрывать свои суда вместе с командами, если возникала реальная угроза захвата их вражескими кораблями.
Многих подводников это возмущало. Они и так были заложниками своих плавающих стальных гробов и океана. Зачем нужно было превращать их еще и в заложников мощного взрывного устройства, которое черт знает от чего способно сдетонировать?!
Но, доверяя это сверхсекретное оружие не очень-то благонадежному командиру субмарины, гросс-адмирал таким образом, очевидно, давал ему возможность оправдаться, снять с себя подозрение. К тому же его подлодку уже не минировали, что крайне удивило Нордена и даже вызвало недоверие. Узнав, что субмарина не заминирована, он приказал своим парням тщательнейшим образом обследовать ее, так, на всякий случай.
Правда, отказ от минирования, наверное, был вызван тем, что еще к концу прошлого лета одна из субмарин, потопленных русскими в Финском, заливе, была поднята ими со дна вместе с секретными торпедами. Причем разминировать ее русским минерам помог сам предатель-командир, чудом спасшийся вместе с тремя другими членами команды и оказавшийся в плену. Он же и предупредил русских, что на борту затонувшей субмарины находится секретное оружие, иначе они бы ее попросту не поднимали. Как предупредил и о том, что она заминирована, а способ нейтрализации взрывчатки знает только он.
— Благодарю вас, фон Визнер, за исчерпывающую информацию.
— Я тоже решил, что пора бы пару часиков вздремнуть, — ответил комендант, подчиняясь только ему одному понятной и доступной логике мышления. — Если этому диверсанту вздумается высадить, в воздух всю мою базу, пусть постучит в дверь вон того флигелька, в мои личные апартаменты. Там у меня всегда припасена бутылка пиратского рома.
— Господин оберштурмбаннфюрер СС, командир субмарины «Викинг» обер-лейтенант Хайнц Норден по вашему приказанию прибыл.
— Вижу что прибыли, граф.
Вряд ли Визнер знал о его графском достоинстве, поэтому упоминание о нем оберштурмбаннфюрером не могло не заинтриговать Нордена.
— Судя по всему, ваше рейдирование в Атлантике проходит успешно.
— Насколько это возможно, — сдержанно заметил Норден. — Американские суда ходят теперь большими стаями и под усиленной охраной.
— Вы будете знать меня как барона фон Штубера. Как это ни странно, это моя настоящая фамилия. Все остальные в этом каменистом «Индианостане» будут именовать меня «доном Риккардо», если, конечно, вы не возражаете.
— Как вам будет угодно, господин оберштурмбаннфюрер, — вежливо ответил Норден, только теперь внимательнее присматриваясь к рослому, плечистому диверсанту лет тридцати пяти, со смугловатым, а посему явно неарийским лицом и черными, слегка вьющимися волосами.
В Германии, на фоне арийского идеала, Штубер, конечно же, не смотрелся бы, а здесь, в заселенной метисами и мулатами
[70]
Аргентине, он действительно смахивал на некоего испанского дона, со слегка подпорченной предками-латиносами кровью.
— Я прибыл сюда с группой офицеров отдела диверсий СД по заданию Скорцени, подкрепленному приказом самого фюрера. Надеюсь, этих господ представлять вам не надо. — Произнося это, Штубер стоял вполоборота к нему у высокого журнального столика, на котором красовались небольшие бронзовые бюсты Гитлера и Наполеона, и смотрел куда-то в сторону. И могло показаться, что он имеет в виду именно этих господ.
