— Достаточно того, что судьбу германского рейха и самой рейхсканцелярии разделит фельдмаршал Кейтель, — объяснил Зиверс свою позицию, — или тот из фельдмаршалов, кому пожелает передать свой пост верховного главнокомандующего сам фюрер. Поэтому нам следует немедленно…
— Фюрер сам будет определять, где ему находиться в судный день рейха, — раздраженно прервал Гиммлер стенания имперского директора «Аненэрбе». — И я просил бы, господин Борман, чтобы вы, возможно, вместе с Геббельсом, основательно обсудили вопрос о его отъезде из Берлина.
— Хорошо, рейхсфюрер, — до сухости сдержанно согласился Борман.
— Сейчас крайне важно знать, когда он отбывает, куда именно и кому будет передана власть в рейхе. Особое внимание обратите на то, намерен ли он основывать свою ставку в Рейх-Атлантиде.
— Мы попытаемся побеседовать с ним по этому поводу уже завтра. Кроме того, сегодня же я встречусь по данному вопросу с Геббельсом — одним из немногих, кому фюрер все еще по-прежнему доверяет и на мнение которого полагается. Кстати, фюрер интересовался тем, как продвигаются работы по расширению подземного канала Берлин-Одер
[74]
, чтобы по нему могли проходить специальные субмарины «Фюрер-конвоя» большого водоизмещения.
— Этот вопрос адресован вам, инженер и штандартен… простите, со вчерашнего дня уже бригаденфюрер Ропп, — уточнил Гиммлер.
— Если верно то, что нашим войскам, пардон, удастся продержаться до начала мая, то мы успеем, — натужно отчитывался новоиспеченный бригаденфюрер. Именно потому, что генеральский чин СС он получил только вчера, Скорцени и не знал его. — К середине апреля все работы, пардон, должны быть завершены.
— Только к середине апреля? Ускорить нельзя?
— Нереально. Но замечу, что в любом случае прохождение субмарин по столь узкому каналу будет сопряжено, пардон, с огромным риском. Поэтому об эвакуации всех тех лиц, которые этой эвакуации подлежат, следует, пардон, позаботиться уже сейчас. По-моему, самое время. Да и нам с вами, господа, тоже, пардон, следует подумать о том, где и как осесть, чтобы не оказаться в Сибири или на английской виселице. Хотя лично я ни в какие антарктические подземелья отправляться, пардон, не намерен. Как, впрочем, и фюрер. Его, пардон, следует спрятать где-нибудь в Латинской Америке или в Африке. В конце концов, у него, пардон, есть двойники.
— Это не вам решать, бригаденфюрер! — осадил его Гиммлер. — Ваше дело, пардон, — откровенно спародировал его рейхефюрер СС, — расширить канал и доложить об этом мне и, пардон, фюреру.
— Извините, рейхсфюрер. Канал, я полагаю, будет готов в те сроки, которые определены проектом и приказом фюрера. В начале апреля мы уже можем запустить одну из ваших гросс-субмарин в подземные воды столицы. Обычные субмарины, напомню, уже проходят по нему, вывозя все то самое ценное, что их командирам приказано вывозить.
— Мне бы хотелось знать, будет ли выделена хотя бы одна из субмарин для эвакуации института «Аненэрбе», — вновь оживился Зиверс.
— Это верно, — подтвердил гросс-адмирал Дениц, пропуская мимо ушей колкое замечание имперского директора института по изучению наследственности предков. — Мы уже сделали несколько контрольных проходов, чтобы убедиться, что наш подводный флот способен представать и как флот подземный.
— А наш институт? — раздраженно напомнял о себе Зиверс, словцо эвакуация должна состояться уже завтра.
— Что касается вашего, господин Зиверс, института, то, как одно из подразделений СС, он тоже подлежит эвакуации. Думаю, что для этого одной обычной субмарины вам хватит. Только не вздумайте загружать на нее свою присноизвестную «Коллекцию черепов жидобольшевистских комиссаров»
[75]
.
— Напрасно вы иронизируете, гросс-адмирал.
— А кто вам сказал, что я иронизирую? Наоборот, я возмущаюсь.
— Эта коллекция является уникальной и представляет несомненный научный интерес.
— Но позволю себе предупредить, что, когда коммунисты узнают о ней, они начнут создавать коллекции из наших с вами черепов и скелетов. Так что чем скорее вы избавитесь от этой коллекции, тем лучше будет для всех нас.
— А я настаиваю на том, что эту коллекцию следует эвакуировать в Южную Америку и там, в одной из новых секретных лабораторий, продолжить ее изучение. Кроме того, я готов представить список научных сотрудников института «Аненэрбе» и фонда общества «Аненэрбе», то есть «Аненэрбештифтунга», которые достойны спасения и эвакуации.
— Там и такие, достойные случаются? — ухмыльнулся Дениц.
— Ради Бога, гросс-адмирал! — пристыдил его Гиммлер. — Не здесь и не сейчас!
— Это, — не позволил сбить себя с толку штандартенфюрер СС Зиверс, — прежде всего, оберштурмфюрер доктор Августин, оберфюрер доктор Вуст, профессор доктор Брандт, назначенный вашим, господин рейхсфюрер СС, личным референтом, — при этих словах руководитель «Аненэрбе» мстительно взглянул на Деница, — и несколько других лиц, чьи труды уже являются достижением нашей науки.
— Об эвакуации «Аненэрбе» мы поговорим чуть позже, значительно позже, — болезненно поморщился Гиммлер. — А вы, Кальтенбруннер и Скорцени, отработайте маршруты отхода из окруженного Берлина высших чинов СС, СД и гестапо. За вами — все: пограничные коридоры, проверенные люди, надежные явки, засекреченные банковские счета и запасы драгоценностей, благодаря которым данные лица смогли бы какое-то время продержаться в нелегальном положении…
— Очевидно, речь должна идти о создании нескольких поселений в районе нашей базы «Латинос» в Аргентине и трех баз в Юго-Западной Африке, — сказал начальник РСХА.
— Это правильно. Хотя… концентрировать поселки на одной территории тоже крайне опасно — заметил Скорцени, — это может спровоцировать американцев или англичан на карательный рейд. Базы должны быть усилены, но в основном военизированными поселениями. Все остальные должны маскироваться под чужими именами и фальшивыми документами в определенных населенных пунктах данных стран.
— Я проведу совещание офицеров, которые войдут в состав ядра спасательной бригады, — заверил Гиммлера обергруппен-фюрер Кальтенбруннер.
