— Ну пусть человек расскажет о своем, так сказать, геройстве, — мягко настаивал Артур Михайлович, выкапывая из кучки салата квадратик соленого огурца. — Много душманов убил, сынок?
— Нет, нет, нет! — категорично возразила теща, вскинула тонкие руки и поправила прическу. — Поберегите нервы моего дорогого зятя! Ничего не было! Он вернулся к нормальной жизни! Я закрою уши, если он скажет хоть слово.
— Что ж, не буду настаивать, Валерия Владимировна! — легко сдался Артур Михайлович.
— Ты ничего не кушаешь, — шепнула на ухо Герасимову Элла. — Хочешь выпить? Ну давай с тобой вдвоем чокнемся… За нас…
— Артур Михайлович, может, уже нести горяченькое? — старалась теща. — Вы ведь знаете, я просто обожаю готовить. Хотя у меня не всегда получается. То сгорит, то пересолю. А сколько я посуды перебила — батюшки!
— Это к счастью, — умозаключило краснолицее существо.
— Вы знаете, Артур Михайлович, мои руки живут отдельно от меня. Миленькие, говорю им, в жизни все надо держать крепко, а они — хрясь! — и снова роняют тарелку… И салат на себя переворачивала, и компот. Потом догадалась и стала готовить голой, чтобы одежду не пачкать…
— Ну, Лерчик, тебя понесло! — вспыхнула от восторга Элла, необычно, в духе современных веяний называя мать.
— Ой, доча, закрой уши! Артур Михайлович, дорогой, что ж вы как именинах… Я точно знаю, от чего вы не откажетесь. Эллочка, неси скорее кулебяку! Кулебяка у меня всегда хорошо получается. Вы уж только простите меня, Артур Михайлович, такую непутевую, если вам покажется, что я слишком много положила лука. Я когда его режу, то реву белугой и забываю о количестве. Могла и перестараться… Разрезай, доча, пополам. Артуру Михайловичу самую сладкую серединку…
— А давайте-ка я вам анекдот расскажу, — предложил Артур Михайлович, искрометно поглядывая на Герасимова. — Только почему у нашего дорогого зятя пустая рюмка? Ну-ка, налейте ему! Жена! Ты чего за мужем не ухаживаешь?
— Я налью, Артур Михайлович! — подсуетилась теща. — Как же я забыла про своего любимого зятя? Держи, Валерочка, за твое здоровье! Мы тебе всегда рады, помни об этом всегда. Мы любим тебя такого, какой ты есть, и ничего нам от тебя не надо, и не подарки главное!
— Золотые слова, — кивнул Артур Михайлович. — За это и выпьем… А что ж ты, Валера, не чокаешься?
Герасимов не ответил, поднялся из-за стола, глядя на бурое пятно на скатерти. Молча выпил. Сел. Протянутая рука Артура Михайловича повисла над столом, из рюмки, которую он держал, пролилось несколько капель.
— М-да, — произнес он. — У героев свои причуды.
Теща заволновалась, порозовела. Зять отчебучил хамство. Надо было срочно как-то сгладить неловкую ситуацию.
— Он просто устал с дороги. Голова кругом. Да, мой дорогой зятек?
— Лерчик, да у него глаза ввалились, — поддержала мать Элла.
— Извините, — сказал Герасимов. — Это третий тост… У нас там так принято…
— В одиночку пьют только алкоголики, — изрекло краснолицее существо.
— Что за тост? Расскажите всем! — потребовал Артур Михайлович.
— Рассказать?.. Зачем вам это… нет, не стоит… Это так, афганская придумка…
— Тогда я расскажу обещанный анекдот! — не стал настаивать Артур Михайлович и снова завладел всеобщим вниманием.
— Да! Да, — обрадовалась теща. Неловкую ситуацию проехали. Артур Михайлович не обиделся на придурочные заморочки зятя. — Я обожаю слушать, как вы рассказываете анекдоты. Я просто ухахатываюсь, Артур Михайлович!
— Тогда представьте себе: Афган, казарма, койка… — Артур Михайлович выждал смысловую паузу, чтобы все успели проникнуться. — На койке, в сапогах, лежит толстый прапорщик и от нечего делать бьет мухобойкой мух. Одну прибил, вторую, третью. Так проходит час, другой, уже весь пол мушиными трупами усеян. Замахивается прапорщик в очередной раз, и тут вдруг муха говорит ему человеческим голосом: «Не убивай меня, товарищ прапорщик! Я любые твои три желания выполню!»
Теща выдавила из себя смех. Краснолицее существо сказало: «На золотую рыбку похоже». Элла начала собирать грязные тарелки.
Артур Михайлович воткнул вилку в кружок копченой колбаски и продолжил:
— Прапорщик обрадовался. Держит муху за крылышки и говорит: «Сделай так, чтобы я в Одесский военный округ заменился!» Шпок! И он тотчас перенесся на берег Черного моря, лежит на песочке, слушает шум волн. Муха поторапливает: «Приказывай, что еще хочешь?» Прапорщик почесал затылок: «Чтобы у меня была жена молодая и красивая!» И тут же рядом с ним появилась полуобнаженная красавица…
— Это уже эротика, Артур Михайлович! — привлекла к себе внимание теща. — Но почему полуобнаженная? Почему не голая?
— Хорошо, голая, — согласился Артур Михайлович.
— Вот так-то лучше.
— Лерчик, ты сколько шампанского сегодня выпила?
— Ну, муха говорит: «Давай третье желание!» Прапорщик думал, думал, долго чесал затылок и наконец выдал: «А пускай будет так, чтобы я ни хрена не делал, но денег до фига получал!» И тут все закружилось, завертелось, и прапорщик снова оказался в Афгане, в душной казарме, на своей койке. Лежит и мух бьет.
Все, кроме краснолицего существа, рассмеялись.
— Смешно? — спросил Артур Михайлович у Герасимова.
— Очень, — ответил тот.
— А что, — спросила теща, выуживая из ломтика селедки косточку. Не совсем было понятно, к кому конкретно она обращается. — Там действительно много получают?
— Как, Валера? — перекинул вопрос Артур Михайлович. — Там много офицеры получают?
— Сто восемьдесят чеков «Внешпосылторга» плюс три оклада в рублях на сберкнижку, — ответил Герасимов.
— В месяц? — ахнула теща.
— В месяц.
— Партия и правительство ничего не жалеют для своих сыновей, — сказал Артур Михайлович и сделал такой жест рукой, будто это он платил сыновьям из своего кармана.
— Так это сколько получается? — считало вслух краснолицее существо.
— Чеки у нас можно обменять по курсу один к двум, а то и один к трем, — пояснил Артур Михайлович.
— Это пятьсот сорок рублей! — восторженно воскликнула Элла.
— И еще плюс столько же в рублях! — не сдержала эмоций теща. — Ой, мне таких денег никогда не заработать, хоть я с утра и до вечера в поликлинике пропадаю.
— Это ж больше тысячи в месяц получается? — не веря в реальность, произнесла Элла и как-то странно взглянула на Герасимова. — А за год набежит… набежит…
— Двенадцать тысяч, — металлическим голосом объявило краснолицее существо.
— Да это ж целая машина «Волга» получается! — воскликнула теща и схватилась за сердце.
— Да, получается, — согласился Герасимов. — Если только не убьют.
