Гроза ударила с внезапностью божьей кары.
Черные тучи на мгновение расступились, пропустив ослепительную стрелу, которая
вонзилась в свинцовые, вздыбившиеся волны Амура. И тем же путем, прорвавшись из
хлябей небесных, хлынул на землю ливень.
Рухнул!
И вмиг все исчезло, смазалось в серой, плотной
пелене дождя. Какое-то время Олег и Женя смотрели друг на друга испуганными,
остановившимися глазами, но длилось это недолго: дождь сек лица, будто град.
– Бежим! – выкрикнул Олег и закашлялся,
хлебнув воды.
Особых приглашений и не требовалось: Женя уже
кинулась вперед. Но через пять-шесть шагов едва не упала: ноги плясали в
хлюпающих босоножках и норовили подвернуться, да и лайкровая юбчонка, намокнув,
уменьшилась размера на два и липла к коже, сковывая движения.
Олег изо всех сил тянул ее за руку. Мчались,
ослепнув, прямиком по лужам, впрочем, весь стадион в одно мгновение превратился
в сплошную пузырящуюся лужу.
«Пузыри – значит, дождь быстро пройдет, –
мелькнула мысль, но Женя взглянула на небо, на котором, клокоча, бились не на
жизнь, а на смерть черно-синие тучи, и поняла, что это вряд ли. – А может,
наоборот – пузыри к затяжному дождю?»
Громы били почти безостановочно, молнии
бликовали в лужах. Казалось, Олег и Женя бегут по огню. С треском обламывались
ветви. Поначалу Женя вздрагивала и в ужасе озиралась: чудилось, молнии бьют
где-то рядом, метя в нее, а попадая в деревья, – но потом поняла, что
ветви рушатся под тяжестью массы воды.
Олег подтолкнул ее к широкой белой лестнице,
уходящей, казалось, куда-то в тучи, подобно кавказской вершине. На первых же
ступеньках Женя запыхалась и еле ползла, ощущая себя пловцом, который никак не
может подняться со дна к поверхности. Но вот забрезжила во мгле уютная площадь,
ряд зданий за оградой с выпуклыми чугунными звездами, а потом, о чудо, –
каре желто-белых обшарпанных домов, такое родное! Женя по-щенячьи взвизгнула и,
по щиколотку в мутном пузырящемся потоке, путаясь в ногах и босоножках, влетела
в подъезд.
Лифт! Быть не может! Как же она его в первый
раз не заметила? Загрохотали двойные двери – экое старье. Олег ткнул пальцем в
кнопку – железная сетка, еле различимая в мутном окошке, затряслась и
потащилась вниз, а трясущаяся коробочка, натурально, вверх.
Женя отлепила от лица мокрые пряди и
посмотрела на Олега. Это же водяной, сущий водяной, только что восставший из
волн. Сейчас глаза у него совершенно зеленые, а лицо посинело от холода. Надо
думать, она и сама выглядит не лучше.
Засмеялась, но из горла вырвалось бульканье. И
тут ее забил озноб, да так, что зубы начали выбивать громкую дробь.
В глазах Олега мелькнула тревога.
– Кранты! – выдохнул он, тоже
булькая. – Заморозил девку! Сейчас будем отваривать тебя до готовности.
Заслуженный старикашка лифт дополз-таки до
верхнего этажа и замер со вздохом неподдельного облегчения.
Кое-как сладив с дверцами, выбрались на
площадку.
Женя оглянулась: на полу лифта темнели две
неприличные лужицы. И нечто подобное начало образовываться и на площадке.
Олег, сам трясясь в ознобе, нестерпимо долго
тыкал ключом в скважину.
«Может, он не так уж часто здесь бывал?» – с
внезапной надеждой подумала Женя, но тут же прокляла себя. Уставилась на
странно взбугрившуюся на спине Олега рубаху. За пояс джинсов засунут пистолет,
вот что!
Наконец замок сдался, дверь открылась. Женя с
трудом переступила порог и привалилась к стенке – силы вдруг иссякли. От голода
пошумливало в голове. Так и не удалось ей отведать чоп сви или как его там!
– Не спи, замерзнешь!
Олег схватил ее за руку, проволок по коридору,
втолкнул в ванную, а потом как-то одновременно умудрился повернуть кран и
поставить Женю в просторную ванну.
– Ты что, я же одета! – пискнула она,
когда горячий дождь обрушился с потолка.
– Какая раз-з-зниц-ца! – проклацал зубами
Олег, сдирая прилипшие к телу рубашку, джинсы, отшвыривая на полочку пистолет и
в одних плавках запрыгивая в ванну.
Обхватил, прижался:
– Стой, не дергайся, а то тесно!
Жене пришлось обнять его за талию. Голова легла
на грудь. Жизнетворящее тепло нисходило с небес, и постепенно оба перестали
стучать зубами и конвульсивно содрогаться.
– Все, хана твоим вещичкам, – пробормотал
Олег прямо в ухо. – Как думаешь, не полиняют?
– Не знаю, – выдохнула она, как можно
крепче стискивая веки.
– Может, лучше на всякий случай снять?
– Наверное…
Одной рукой он потянул вверх топик, другой
вниз – юбку. Женя покорно вскинула руки, потом переступила ногами.
Мокрое тяжело шлепнулось на пол.
Вода в ванне поднялась почти до колен.
Олег снова прижал ее к себе и прерывисто
вздохнул.
– Ты что? – пробормотала Женя ему в
грудь, как во сне ощущая его ладони на своих бедрах. Догадка, что трусики
сползли вместе с юбкой, имела смысл лишь потому, что сам Олег оставался хоть
частично одет. Впрочем, она не чувствовала никакой преграды меж их прильнувшими
друг к другу телами. «Он хочет того же, что и я!» – осознала вдруг – и ноги
подогнулись.
Олег осторожно опустил ее в воду. Его лицо
придвинулось, медленно сомкнулись ресницы. Женя обреченно закинула голову,
зажмурилась изо всех сил – и тотчас ее оцепенелая от одиночества плоть
наполнилась жаром, горячие губы прильнули к губам, а руки его, казалось, были
везде. У нее помутилось в глазах.
* * *
«Может быть, мы боимся не столько смерти,
сколько кары за свои грехи? Конечно, боимся! Хорошо было бы жить вечно, чтобы
это наказание никогда не грянуло. Однако, пожалуй, тогда жизнь напоминала бы
вечное заключение. Может быть, это и есть самое страшное: жить вечно и знать,
что никогда не умрешь».
Из дневника убийцы
* * *
Над диваном висела картина. На диване лежала
Женя и вот уже несколько минут неотрывно смотрела на эту картину. Собственно,
ничего особенного в полотне не было: очень недурно написанная тайга, из которой
выламывается на берег реки человек в изодранной одежде, с изможденным лицом.
Женя потому пялилась на этот экзотический сюжет, что боялась взглянуть вправо
от себя. Там, по идее, должен был лежать Олег, и…
Что-то шевельнулось рядом, тепло придвинулось,
обняло:
– Добрый вечер!
У Жени словно бы запищало в душе:
по-девчоночьи, по-детски, по-щенячьи восторженно, – и она рванулась на
этот голос, в кольцо этих жарких рук, к ласковым губам.
