Все так и произошло.
Минут через десять к желтому «жигуленку» подошел еще один такой же тощеватый парень, и тоже в клетчатом пиджаке, правда, у этого клетка была помельче. С ходу упав на переднее сиденье, он с силой захлопнул дверцу, как показалось Пафнутьеву, даже с облегчением — так можно вести себя, сделав нечто важное, может быть, даже рисковое.
Разговор в машине продолжался, видимо, этим двум клетчатым пиджакам было о чем поговорить.
Пафнутьев тоже никуда не торопился и спокойно сидел на разогретом солнцем кирпичном ограждении, лениво посматривая по сторонам, чуть осклабясь, как делают скучающие собаки в жару. Время от времени он поглядывал на часы, давая понять парням, что кого-то ждет, что сидит не просто так, а можно сказать, по делу.
Наконец, видимо, приняв какое-то решение, парни отъехали. «Жигуленок» дал задний ход, развернулся и, не выезжая на главную улицу, свернул в следующий переулок.
Пафнутьев вернулся к месту взрыва.
Джип все еще дымился, но дымок был уже бледный, прозрачный, видимо, дотлевали какие-то резиновые прокладки. Обгорелый, залитый противопожарной гадостью, он представлял зрелище совсем уж печальное. Трупы водителя и охранника увезли, толпа тоже поредела, но милицейское оцепление оставалось, и Пафнутьеву пришлось даже показать свое удостоверение, чтобы пройти на место взрыва.
Неожиданно откуда-то появился возбужденный Шумаков.
— Ты где пропадаешь, Павел Николаевич? — спросил он, подходя.
— Да так, шатался по окрестностям.
— С пользой?
— Думаю, да.
— Поделись!
— Чуть попозже. Послушай... У вас ведь должна быть какая-то служба... Мне нужно узнать кое-что о машине.
— Номер знаешь?
— Знаю.
— Давай. Я все сделаю. Через час доложу о результатах.
Пафнутьев склонил голову к одному плечу, ко второму, помолчал в раздумчивости, сунул было руку в карман, чтобы дослать клочок бумажки с записанным номером машины, но неожиданно передумал.
— Знаешь, не надо. Лучше сведи меня в эту вашу службу... Должен же я потихоньку входить в курс дела... С людьми надо познакомиться, себя показать...
— Тоже верно, — согласился Шумаков с некоторой поспешностью. — А что за машина?
— Понятия не имею! — искренне ответил Пафнутьев. — Болталась тут одна... Вроде как из моего города, да и ребята наши...
— Братки?
— Не похоже. — Пафнутьев пожал плечами. — В общем, ты мне покажи эту вашу контору.
— Да сам найдешь! — с легкой досадой ответил Шумаков. — Третий этаж, семнадцатая комната. Будут проблемы — сошлешься на меня. Не будет проблем — не надо ссылаться.
— Почему?
— Не люблю зря мельтешить где попало.
— Тоже правильно, — одобрил Пафнутьев.
— Я только что звонил в больницу. Лубовский жив.
— Это хорошо, — заметил Пафнутьев.
— Не понял? — вопросительно посмотрел на него Шумаков.
— Без работы не останусь.
— Знаешь, Павел Николаевич, что я тебе скажу... На нашу жизнь лубовских хватит.
— В каком смысле?
— Во всех смыслах этого слова. — Шумаков посмотрел на Пафнутьева с каким-то особым выражением, будто намекал на что-то, будто придавал особое значение своим словам, но Пафнутьев ничего не понял или же слукавил по своей привычке, прикинувшись простоватым и недалеким. — Наш с тобой клиент родился в рубашке. Немного обгорел, немного испугался, одежонку придется сменить, а в остальном все в порядке. Через неделю будет делиться впечатлениями.
— С кем?
— С тобой, Павел Николаевич! — рассмеялся Шумаков. — С кем же еще! Ему теперь только с тобой и осталось делиться.
— Вряд ли. — Пафнутьев с сомнением покачал головой. — Вряд ли, — повторил он еще раз. — Уедет зализывать раны в какой-нибудь госпиталь. С видом на Альпы.
— Это же прекрасно! Тогда и тебе придется снять номер с видом на Альпы.
— Не возражаю, — серьезно ответил Пафнутьев.
— Ха! Он не возражает! — опять рассмеялся Шумаков.
Справочная служба Генеральной прокуратуры и в самом деле сработала неплохо. Может быть, еще и потому, что Пафнутьев сделал достаточно подробную, грамотную заявку — он указал не только номер машины, но и цвет, модель и даже приблизительно год выпуска. И к концу дня имел подробные сведения о владельце машины, включая место жительства, род занятий. Машина под номером 78-18 оказалась зарегистрирована на имя Морозовой Ирины Александровны, владелицы салона полиграфических услуг — визитки, буклеты, бланки, мелкие плакаты, брошюры и прочая типографская дребедень.
— Это хорошо, — пробормотал Пафнутьев, ознакомившись со справкой, и направился в свой кабинет, где его ждали десять томов жизнеописания Лубовского Юрия Яковлевича, владельца заводов, газет, пароходов. — Надо бы в больнице навестить мужика, — продолжал Пафнутьев беседовать сам с собой. — Он столько внимания уделил, расходы понес, даже о развлечении подумал, телевизор доставил... Все-таки долг платежом красен.
До самого вечера его никто не тревожил, и Пафнутьев мог все время уделить изучению уголовного дела. Иногда в кабинет кто-то заглядывал, но, видимо, по ошибке, потому что тут же дверь снова захлопывалась, причем так быстро, что Пафнутьев не успевал даже заметить, кто именно заглядывал.
Странное впечатление произвело на Пафнутьева это уголовное дело. Даже при беглом просмотре этих не слишком толстых томов обращало на себя внимание одно обстоятельство — в нем почти не было документов, не было даже копий. В основном это были какие-то повествовательные страницы, рассказы, даже не очевидцев или свидетелей, а людей, которые когда-то со свидетелями и очевидцами общались. Другими словами, все, что удалось прочитать Пафнутьеву, носило косвенный характер. Ни один суд не смог бы отнестись к ним всерьез и уж тем более не взял бы на себя смелость вынести приговор. Создавалось впечатление, что предыдущий следователь, некий Поливанов, не столько собирал доказательства преступной деятельности миллионера Лубовского, сколько составлял жизнеописание, пытался проследить его путь к успеху и богатству.
Впрочем, это было ошибочное мнение, и Пафнутьев это прекрасно сознавал. У Поливанова были доказательства, они у него наверняка были, только этим можно объяснить многочисленные пропуски в нумерации страниц уголовного дела.
«Ну, что ж, — подумал Пафнутьев, — значит, надо искать Поливанова или то, что от него осталось. И еще я бы не прочь завести знакомство с гражданкой Морозовой Ириной Александровной. Ведь толклись же, толклись эти клетчатые пиджаки на месте взрыва... А машина принадлежит ей... Значит, с этими клетчатыми ребятами она знакома...»
Придя к этому очевидному выводу, Пафнутьев снова углубился в тома уголовного дела.
