— На затылке находится самая древняя часть мозга,
Элиар. Она отвечает за чувства — зрение, слух, обоняние и так далее.
Какая-нибудь букашка думать не может, но она способна видеть. Передней частью
мозга ты думаешь, а задняя часть выполняет более простые функции.
— Что мы можем сделать? — со слезами в голосе
спросила Андина. — По-моему, я никогда не слышала, чтобы слепой мог вновь
прозреть.
— Когда повреждены глаза, то шансов практически нет,
дорогая, — объяснила Двейя. — Однако глаза Элиара в полном порядке.
Когда Гелта ударила его топором, мозг получил повреждение и пошла кровь. Мы
позаботились, чтобы кровотечение не нанесло вреда, просверлив отверстия в
затылке. Возможно, именно ушиб, полученный вследствие удара, который чуть его
не убил, нарушил зрение. Но это просто ушиб, со временем он пройдет сам собой.
Как только пройдет ушиб, Элиар снова сможет видеть, а как только он сможет
видеть, он опять сможет использовать двери. Однако в настоящий момент он этого
делать не может, и мне нужно взять его сюда, чтобы посмотреть и определить,
насколько серьезна его рана.
— Эм, ты им не все рассказываешь? — молча спросил
Альтал.
— Не совсем, — призналась она. — Если
нарушения в этой части мозга слишком обширны, он, возможно, навсегда останется
слепым. Но держи это при себе, Альтал.
Затем она отодвинула его в сторону и снова завладела его
голосом.
— Мы должны отвести Элиара в Дом, — сказала она
остальным, — но он единственный, кто может использовать двери. И тут нам
понадобится Лейта.
— Как я могу помочь ему увидеть дверь, ведущую в
Дом? — озадаченно спросила Лейта.
— Ты одолжишь ему свои глаза, Лейта.
— Они не вынимаются, Божественная.
— Я знаю, впрочем, тогда он не сможет ими воспользоваться,
так же как и своими.
— Я не совсем понимаю, Эмми, — сказал Элиар,
приподнимая голову с подушки.
— Не дергайся, — приказала Андина, мягко укладывая
его голову обратно на подушку. — А то у тебя снова пойдет кровь.
— Лейта, о чем именно думает сейчас Элиар? —
спросила Двейя.
— Разве ты не запретила мне это делать? —
удивилась Лейта.
— Сейчас экстренный случай, дорогая, так что на сей раз
все нормально.
— Ну, — протянула Лейта, отрешенно глядя куда-то
вдаль, — он очень удручен. Он уверен, что останется слепым на всю жизнь, и
думает, что лучше бы тот удар убил его.
— Ну… — возразил Элиар, — полагаю, что-то вроде
того. Если я останусь слепым, вряд ли я сгожусь для кого-нибудь, правда?
— Перестань немедленно! — вскричала Андина, обвив
его руками и заливаясь слезами.
— Успокойся, Андина, — сказала Двейя маленькой
эрайе. — Ты сгущаешь краски. Элиар, ты что-нибудь почувствовал, когда
Лейта проникла в твое сознание?
— Ну… может быть, что-то такое было. Как будто какое-то
тепло. Это что-нибудь значит?
— Тогда, вероятно, все пройдет быстрее, чем я думала.
Скажи мне, Лейта, какие именно чувства ты испытываешь к Элиару?
Лейта пожала плечами.
— Я люблю его, — просто ответила она.
— Лейта! — воскликнула Андина.
— Но не так, Андина, — нежно произнесла
Лейта. — Я люблю его так же, как люблю тебя или Гера. Бхейда я люблю
несколько по-другому, но об этом поговорим как-нибудь в другой раз. Знаете, мы
все как одна семья, а люди обычно любят членов своей семьи. Я постоянно
сталкиваюсь с этим, когда заглядываю в их мысли.
— Войди немного поглубже, Лейта, — посоветовала
Двейя, — и пошуми, чтобы Элиар понял, что ты там.
Лицо Лейты исказил внезапный приступ отвращения.
— Ты не знаешь, о чем просишь меня, Двейя! —
воскликнула она. — Я не могу этого сделать!
— В чем проблема, Лейта? — спросил Бхейд.
— Ты не знаешь, чем это чревато, Бхейд, — ответила
она ему со страхом в голосе.
— Ты чего-то боишься, Лейта? — спросила
Андина. — Неужели это так ужасно?
— Должен же быть какой-то другой способ сделать это,
Двейя, — побледнев, сказала девушка.
— Нет, — ответила Двейя. — Боюсь, что нет. На
самом деле, это не так уж страшно, Лейта. Элиар — простой, открытый парень, так
что тебе не встретится ничего такого, с чем ты не сможешь справиться.
— Но он же мужчина, Двейя.
— Я это заметила.
— Кто-нибудь скажет мне, что происходит? — спросил
Элиар. — Эмми, чего ты от нее добиваешься? И почему это ее так тревожит?
— На самом деле ничего особенного, Элиар, —
ответила Двейя.
— Я сейчас все объясню ему, Двейя, — заявила Лейта. —
Иногда ты избегаешь говорить о каких-то вещах. Ее голос звучал холодно, почти
враждебно.
— У тебя от нас какие-то секреты, Эм? — спросил
Альтал.
— Она поднимает много шума из ничего, — в
раздражении ответила Двейя.
— Ничего! — переспросила Лейта. — У тебя весьма
странные понятия о слове “ничего”, Двейя.
— Думаю, нам нужно поговорить об этом открыто,
Эм, — сказал Альтал. — Ты ведь пытаешься схитрить, киска?
— Но об этом ужасно неприятно говорить, Альтал! —
прошипела она.
— Ты сама себя выдала, Эм. Так в чем же, собственно,
проблема, Лейта?
— Если я проникну в сознание Элиара так глубоко, как
она этого хочет, я никогда не смогу выбраться оттуда снова, —
содрогнувшись, ответила Лейта. — Наши сознания сцепятся вместе, как
напуганные дети, и мы с Элиаром никогда уже не сможем разделиться
по-настоящему.
— Ну и что? Мы ведь и так очень близки друг другу?
— Не настолько. Элиар — мужчина, а я женщина. Ты ведь
знаешь, Альтал, что между мужчинами и женщинами есть кое-какие различия?
— Не надо так, — пробормотал он. — Ты
уверена, что никак не сможешь отделить свое сознание от сознания Элиара?
— Неужели ты думаешь, что смог бы отделить свое
сознание от сознания Двейи?
— Это настолько глубоко? — поразился Альтал.
— Конечно, Альтал. Это то же самое.
