— Это будет своеобразным подарком ко дню
рождения, — со злобной улыбкой произнес Генд, — но благодаря ему
Гасти никогда не забудет этот день.
— Он был к нам добр, — заметил Альтал, — так
что должны же мы отплатить ему чем-нибудь. Подготовка займет у них около
недели, и у нас будет вдоволь времени на собственные приготовления. Может быть,
теперь для нас уже не так важна эта задняя дверь сенного сарая, но все же лучше
воспользоваться ею. Не стоит скакать через деревню, что находится за воротами,
если можно без этого обойтись. Мы ведь хотим оставить следы на дороге, а не в
памяти какого-нибудь бдительного жителя деревни. Да, и еще одно. После того как
наши лошади всю зиму стояли в конюшне, они, наверняка, будут бежать не
слишком-то резво, так что нам придется справиться с этим прежде, чем наступит
день. Полагаю, нам придется очень спешить, так что у нас не будет времени
объяснять это своим лошадям.
— Ты все продумываешь, верно, Альтал? — сказал
Генд.
— Я очень стараюсь. Это лучший известный мне способ
избежать виселицы.
— А как насчет украшений? — предложил Гер.
— Об этом-то я и не подумал, парнишка, — признался
Хном.
— Если нам поручат вроде бы как собрать веток и всякого
такого, чтобы украсить тот большой зал, в котором все обычно едят и пьют, у нас
бы появился хороший предлог, чтобы проехаться в лес и дать лошадям размяться,
верно ведь? Мы будем помогать готовиться к большому празднику, и таким образом
вроде бы как придемся к месту, и ни у кого не возникнет подозрений о том, что
мы задумали что-то еще, кроме как приятно провести время.
— Ловко, Гер, — сказал Генд. — Очень ловко. К
тому же у нас таким образом появится возможность осмотреть пути к отступлению
при свете дня.
— Я предложу это Гальбаку, — сказал Альтал. —
Нам лучше вернуться, пока никто нас не хватился. Смотрите и слушайте
внимательно. Приближается важный момент, так что пора начинать обращать
внимание на то, что происходит вокруг. В день рождения Гасти нам не нужны
никакие сюрпризы.
Альтал и Гер подождали в конюшне, пока Генд и Хном
пересекали двор, а потом не спеша, прогулочным шагом направились к сенному
сараю.
— Ты когда-нибудь прыгал с сеновала, Гер? —
спросил Альтал у мальчика.
— А зачем кому-то прыгать с сеновала?
— Просто так, для забавы. Только чтобы приземлиться,
тебе нужна куча мягкого сена, поэтому тебе, наверное, лучше перетащить ту кучу,
что лежит прямо у задней двери, и подложить ее внизу под сеновалом.
— Но тут нужно перетаскать гору сена, Альтал, —
запротестовал Гер.
— Если хочешь, можешь не торопиться. На самом деле тебе
не обязательно убирать ее от задней двери до наступления дня празднования. Если
кто-нибудь войдет и застукает тебя за этим занятием, скажи, что ты передвигаешь
сено, чтобы мягче было падать.
— Но тут же таскать не перетаскать, Альтал.
— Но и выигрыш неплохой. Я объясню Гальбаку, чем ты
занимаешься — “мальчишки всегда становятся ужасно непоседливы к концу зимы”, и
что-нибудь в этом роде. Если бы Гальбак узнал, зачем тебе это надо, он бы не
слишком обрадовался.
— Ну почему именно я всегда…
— Это часть твоего воспитания, Гер. Кроме того, тебе
полезны физические нагрузки.
— Какой ты злой, Альтал.
— Работа у меня такая, Гер. Кто-нибудь должен же убрать
этот стог сена от двери. Если этим будем заниматься мы с Гендом, арумцы станут
проявлять любопытство. Если же это сделаешь ты и скажешь, зачем ты это делаешь,
они даже не обратят на тебя внимания. Они будут думать, что ты просто играешь.
На следующий день около полудня Гальбак вышел во двор,
бросил взгляд на отвесно возвышающиеся над речными берегами склоны холмов и
сказал:
— Уже близко. День рождения Гасти состоится через пять
дней.
Соплеменники обрадовались.
— А все ли у нас готово? — тем же вечером спросил
Хном, когда воры собрались в конюшне.
— Да, почти все, — ответил Альтал — Нам осталось
еще дать размяться лошадям, вот и все. Впрочем, нам все равно не следует ехать
всем вместе. Момент приближается, и нам не нужно, чтобы нас видели вместе, даже
в течение нескольких минут. Как продвигается твой стог сена, Гер?
— У меня еще куча работы, Альтал, — ответил
мальчик. — Возле этой двери навалено ужасно много сена.
— Посмотрим, может быть, мне удастся тебе как-то
помочь.
— Как ты собираешься это сделать?
— Смотри, Генд, — с самодовольной улыбкой ответил
ему Альтал. — Смотри и учись.
Когда они вернулись в большой зал, Альтал хохотал и тряс
головой.
— Что такого смешного, Альтал? — с любопытством
спросил Гальбак.
— Мой юный приятель. Ты когда-нибудь замечал, что стоит
мальчишку попросить хоть что-нибудь сделать, он тут же начинает дуться и
жаловаться?
— Вообще-то я никогда не обращал на это внимания. Но
раз уж ты говоришь, мне кажется, мысль о работе вообще обычно не по душе
мальчишкам.
— Однако когда речь идет о том, чтобы поиграть, они
способны горы свернуть. Я рассказал Геру о том, что мы с братьями делали, когда
были еще мальчишками, и похоже, это здорово распалило его воображение. На нашей
ферме был старый, обветшалый сенной сарай, и мы с братьями целую зиму обычно
прыгали с сеновала в мягкое сено под ним. Если есть на что приземлиться, то
падать — одно удовольствие. В общем, Гер решил, что ему непременно надо это
попробовать, и теперь он тратит весь свой день на то, чтобы передвинуть ту
огромную кучу сена, которая лежит в сарае, поближе к сеновалу.
— Ну чертенок! — рассмеялся Гальбак.
— Ты не поверишь, как у этого сорванца быстро все
получается.
— А что вы делали после того, как спрыгивали с
сеновала, Альтал? — с любопытством спросил один из соплеменников Гальбака.
— Мы забирались назад по лестнице и прыгали
снова, — ответил Альтал. — Мы могли так прыгать неделями. Это,
наверное, самое близкое к полету ощущение, которое доводилось испытывать тому,
у кого нет крыльев.
— Надо же, — в задумчивости протянул арумец.
