— Его нет? А что же случилось с тем ледником, который
мы обычно видели на севере?
— Его там еще нет. Мы же по-прежнему в “прошлом”.
“Настоящее” наступит только через пару тысячелетий. — Он осекся. — Ну
вот, теперь и я стал говорить твоими словами, — он с упреком посмотрел на
мальчика. — Из-за этих дурацких игр со временем в голове творятся странные
вещи.
Гер улыбнулся.
— В этом-то вся забава.
— По-моему, мне пока хватит этих забав, — Альтал
огляделся. — Присматривай, может, где увидишь зайца или сурка. У нас с
собой не так уж много еды, так что оставшуюся часть пути придется проделывать,
перейдя на подножный корм.
Над далеким севером спускался вечер, и вдруг, обогнув выступ
скалы, впереди, в небольшой рощице из низкорослых сосен, Альтал и Гер заметили
костер.
— Нам лучше поостеречься, — предупредил
Альтал. — Костер — это что-то новое. В прошлый раз его здесь не было.
Они потихоньку подкрались к костру, но поблизости никого не
было видно.
— Кто развел этот костер, Альтал? — спросил
Гер. — Огонь ведь не может возникнуть просто так?
Тем не менее исходивший от костра знакомый запах говорил о
единственно возможном ответе.
— Ужин готов, Гер, — сказал Альтал
мальчику. — Нам лучше приступить к нему, пока он не остыл. Ты же знаешь,
что Эмми бывает недовольна, когда мы опаздываем к ужину.
Гер озадаченно взглянул на него, а затем взгляд его стал
отрешенным.
— Знаешь, Эмми иногда бывает настолько умна, что мне
даже не по себе. Она хотела дать нам знать, что следила за нашим разговором с
ее братом, но вместо того, чтобы прийти сюда и сказать нам это прямо в глаза,
она приготовила нам ужин.
Альтал потянул носом аромат, исходящий от костра.
— Ей удалось привлечь мое внимание, — сказал он,
спрыгивая наземь с коня. — Давай поедим.
— Я готов, — согласился Гер. — Если
вдуматься, я готов уже очень давно.
Кто приготовил для них этот пир у одинокого костра, было
ясно без вопросов, поскольку в каждом кусочке чувствовался знакомый вкус
Двейиной стряпни. Кроме того, у костра стояли еще несколько больших мешков с
дополнительным запасом еды. И Альтал, и Гер наелись до отвала, но ведь они уже
давно не ели приличной пищи, так что их воодушевление было вполне естественным.
Они продолжили путь и шли вдоль края мира неделю, а может и
больше, в то время как осень неумолимо клонилась к зиме. И вот однажды вечером
после еды Гер взглянул в сторону севера.
— Сегодня этот огонь вон там горит что-то уж слишком
ярко, как по-твоему? — сказал он.
— Может, пойдем посмотрим? — предложил Альтал,
вставая.
— Почему бы нет? — сказал Гер.
С началом восхода луны они вышли из своего лагеря и
направились к краю мира.
Луна мягко ласкала неясные вершины облаков далеко внизу, и
они пламенели в ее лучах. Конечно, Альталу приходилось видеть такое и раньше,
но здесь это было иначе. Обычно, совершая свой ночной путь, луна впитывает все
краски земли, воды и неба, но она не могла лишить Божественный огонь его
красок, и волны радужного света в северной части неба тоже опаляли верхушки
облаков под ними. Казалось, они играют там, в облаках, с бледным светом луны,
подбивая радужные огни к любовным пляскам. В оцепенении глядя на мерцание и
игру цветных огней, Альтал и Гер лежали на мягкой траве и наблюдали, как луна
любовно заигрывает с Божественным огнем.
Но вдруг далеко за горными вершинами Кагвера послышалось
сладкое пение Кинжала Элиара. Альтал улыбнулся. На сей раз все было совершенно
иначе.
В ту ночь он уснул легко. Божественный огонь в северном небе
и песнь Кинжала, доносившаяся из лесов, казалось, слились воедино, и все
складывалось так, как надо. Должно быть, ближе к рассвету его сны о мерцающих
огнях и заунывной песне вытеснил другой сон.
Ее волосы были цвета осенних листьев, а руки и ноги имели
такие совершенные формы, что замирало сердце. Одета она была в короткую,
скроенную на старинный лад тунику, а ее волосы цвета осени были тщательно
заплетены в косы. В ее безупречно спокойном лице было что-то нездешнее. Во
время своего недавнего путешествия в цивилизованные южные земли Альтал видел
старинные статуи, и лицо его ночной гостьи больше напоминало их древние лица,
нежели лица ныне живущих людей. Брови ее были широкими и прямыми, а линия носа
безупречно продолжала линию лба. Ее губы были чувственными, замысловато
изогнутыми и спелыми, как вишни. Глаза — огромные и необычайно зеленые,
казалось, они глядели прямо в его душу.
Тонкая улыбка тронула эти губы, и она протянула ему свою
руку.
— Пойдем, — сказала она мягким голосом, —
пойдем со мной. Я позабочусь о тебе.
— Хотел бы, да не могу, — неожиданно для себя
сказал он и прикусил язык. — Я бы с радостью пошел, но мне трудно
выбраться отсюда.
— Если пойдешь со мной, то никогда больше не
вернешься, — сказала она ему своим волнующим голосом, — потому что мы
будем странствовать среди звезд, и фортуна никогда больше не предаст тебя. Твои
дни будут полны солнечным светом, а ночи — любовью. Пойдем, пойдем со мной, мой
любимый. Я буду о тебе заботиться.
И она поманила его и обернулась, чтобы повести за собой.
И он, в полном ошеломлении, последовал за ней, и они шли
сквозь облака, а луна и Божественный огонь приветствовали их и благословляли их
любовь.
А когда наутро он проснулся, душа его была полна радости.
По мере того как Альтал и Гер продвигались вдоль края мира
на северо-восток, дни становились короче, а ночи холоднее, и примерно через
неделю они пришли туда, где им все казалось очень знакомым.
— Мы приближаемся к Дому, да? — однажды вечером
после ужина спросил Гер. Альтал кивнул.
— Мы придем туда, вероятно, завтра к полудню. Но нам
придется подождать, прежде чем войти внутрь.
— Зачем?
