Потом он смастерил пару мешков, положил в них по десять
золотых слитков, связал вместе и перекинул через хребет коня позади седла.
Затем, весело насвистывая, вскочил на лошадь.
— Какой ты бодрый сегодня, — заметила Эмми.
— От меня несет богатством, Эм, — сказал он
радостно.
— Это я заметила уже несколько дней назад. Тебе давно
пора помыться.
— Я не это имел в виду, котенок.
— А надо бы. От твоего пота даже молоко скиснет.
— Я говорил тебе, что мне не подходит тяжелый
физический труд, Эм, — напомнил он ей.
Под вечер они перешли через реку Остос и сделали привал на
стороне Требореи. Чтобы не создавать конфликтов, Альтал искупался, постирал
одежду и даже сбрил отросшую за последний месяц щетину. Эмми определенно это
одобрила. На следующее утро они отправились в путь рано и три дня спустя
увидели стены города Остоса.
— Впечатляет, — заметил Альтал.
— Уверена, они будут рады, что тебе понравилось, —
прозвучал в его голове вздох Эмми. — Как ты намереваешься проникнуть во
дворец?
— Что-нибудь придумаю. Какое слово означает «прочь»?
— Бхью. Вообще-то «бхью» значит «заставить кого-то
держаться от чего-то подальше», но ты должен мысленно вложить свое значение,
когда будешь произносить это слово. А почему ты спрашиваешь?
— Мне придется пойти туда пешком и найти нужных
чиновников, а мне бы не хотелось, чтобы какие-нибудь проходимцы украли у меня
лошадь. Сейчас она мне особенно дорога.
— Отчего бы это…
Альтал отъехал немного от дороги и, руководствуясь
указаниями Эмми, превратил пять золотых слитков в монеты, на которых было
вычеканено стилизованное изображение пшеничных колосьев, обозначавших, что
монеты сделаны в Перкуэйне. Затем он въехал в город, зашел в магазин и купил
себе в меру элегантную одежду, чтобы скрыть свое деревенское происхождение.
Когда он вышел из магазина, Эмми почла за лучшее воздержаться от комментариев.
Он снова оседлал коня и поехал в сторону окружавших дворец
общественных зданий, чтобы послушать разговоры и поспрашивать.
— На твоем месте я бы держался от нее подальше,
чужеземец, — посоветовал убеленный сединами чиновник, когда Альтал спросил
его о том, как попасть на прием к эрайе Андине.
— Да? — удивился Альтал. — Почему так?
— У нее был трудный характер, пока ее отец был жив, но
теперь она стала просто невыносима.
— К сожалению, мне нужно обсудить с ней одно дельце. Я
собирался поговорить об этом с ее отцом, эрайо. Я слышал о его смерти. Что с
ним произошло?
— Я думал, все уже знают. Примерно месяц назад на нас
напали кантонцы, они послали своих наемников осадить город. Наш благородный
эрайо вывел свои войска за ворота города, чтобы прогнать этих орущих дикарей, и
один из тех нечестивцев убил его.
— Боже мой!
— Естественно, убийца был взят в плен.
— Хорошо. А эрайя Андина уже казнила его?
— Нет, он все еще жив. Эрайя Андина до сих пор
придумывает разные способы отправить его на тот свет. Уверен, она изобретет для
него какую-нибудь изощренную казнь, достойную его поступка. А какими делами ты
занимаешься, дружище?
— Я вербовщик рабочей силы, — ответил Альтал.
Чиновник вопросительно посмотрел на него. Альтал хитро подмигнул ему.
— «Вербовщик рабочей силы» звучит гораздо лучше, чем
«работорговец», как по-твоему? Я слышал про осаду вашего города и понял, что
ваши солдаты захватили нескольких из нападавших в плен. Я подумал, что мне
нужно заехать сюда и забрать их у вас. Владельцы соляных копей в Ансу платят
сейчас большие деньги за сильных, здоровых рабов. Пленные солдаты ценятся на
соляных копях по первому сорту, и я заплачу за них золотом. Как ты думаешь,
заинтересует ли это эрайю Андину?
— Слово «золото», скорее всего, должно привлечь ее
внимание, — согласился придворный. — Она захочет оставить себе
Элиара, парня, который убил ее отца, но других она, вероятно, охотно продаст
тебе. Кстати, как зовут тебя, друг мой?
— Меня зовут Альтал.
— Древнее имя.
— В моей семье придерживались несколько старомодных
взглядов.
— Может быть, мы пойдем во дворец, мистер
Альтал? — предложил придворный. — Я представлю вас нашей невозможной
эрайе.
Старик привел его к воротам дворца, и их с Альталом сразу же
пропустили.
— Солдаты присмотрят за вашей лошадью, мистер
Альтал, — сказал седовласый человек. — Да, кстати, мое имя Дхакан. Я
иногда забываю, что чужеземцы не знают меня.
— Рад с вами познакомиться, лорд Дхакан, — сказал
Альтал, вежливо кланяясь.
Эмми, которая до этого с важным видом восседала на лошади,
ловко спрыгнула на мостовую.
— Ваша подопечная, мистер Альтал? — спросил
Дхакан.
— У нее об этом несколько иное мнение, милорд, —
ответил Альтал. — Все кошки такие.
— У меня самого есть черепаха, — сказал
Дхакан. — Она не слишком быстро ходит, но ведь и я тоже.
Остос — город древний, и его тронный зал оказался
действительно великолепен. Полы там были мраморные, а колонны — величественные.
В дальнем конце на фоне пурпурного занавеса, на возвышении стоял причудливо
украшенный трон. На этом троне восседала величественная Андина, эрайя Остоса.
По всей видимости, она не обращала ни малейшего внимания на монотонные речи грузного
человека, облаченного в белую мантию. В его речи молодой эрайе тактично
намекалось на то, что она не проявляет должной заботы о делах государства.
Андина была молода — даже, по правде сказать, очень молода.
Альтал решил, что ей не больше пятнадцати. Все остальные, присутствовавшие в
тронном зале, были убеленными сединами стариками, за исключением такого же
молодого, как она, одетого в килт арумца, привязанного к мраморной колонне
сбоку от возвышения. Именно к этому молодому человеку было безраздельно
приковано внимание Андины. Она смотрела прямо на него своими огромными, почти
черными глазами, рассеянно поигрывая большим кинжалом, имеющим форму лаврового
листа.
— Это тот самый Кинжал, милый, — молчаливо
восторжествовала Эмми.
— Привязанный к столбу — это тот самый убийца? — с
некоторым недоверием шепнул Альтал Дхакану.
