Он вынул Кинжал из-за пояса и повернул к лунному свету.
Надпись, выгравированная на лезвии, была сложной и весьма стилизованной, ее
линии сплетались между собой. Буквы представляли собой не отчетливо различимые
рисунки, которые Альтал видел в Книге, но, казалось, перетекали одна в другую.
Тем не менее он легко отыскал среди них одно-единственное слово, потому что оно
сверкало в бледном свете луны.
— Что оно означает? — спросила Эмми в нетерпении.
— «Ищи», — ответил он, не задумываясь. Раздалась
мягкая, напевная музыка, которая, казалось, взлетала все выше и выше, обнимая,
обволакивая, почти лаская его. Это было так прекрасно, что у него неожиданно
навернулись слезы на глаза.
— Вот теперь ты мой! — восторжествовала Эмми.
— Я и раньше был твой, Эм. Неужели этот Кинжал поет?
— О да.
— Зачем?
— Чтобы дать мне знать, что ты избранный. И конечно же,
что ты сделаешь именно то, что я скажу тебе сделать. — Она бросила на него
хитрый взгляд. — Сядь, Альтал, — сказала она.
Он немедленно сел.
— Встань!
Он вскочил на ноги.
— Перестань, Эмми! — резко сказал он.
— Танцуй!
Он начал подпрыгивать и вертеться.
— Я с тобой поквитаюсь за это, Эм! — сказал он
угрожающе.
— Нет, не поквитаешься. Теперь можешь перестать
танцевать. Я просто хотела показать тебе, что может этот Кинжал. С его помощью
ты сможешь проделывать то же самое — например, если Элиар или кто-то другой из
тех, кого мы подберем по дороге, перестанет повиноваться.
— Это может оказаться весьма кстати.
Он еще пристальнее посмотрел на лезвие Кинжала.
— Это слово — единственное, что я могу разобрать. Оно
прямо-таки бросается в глаза среди всех остальных закорючек.
— Остальные «закорючки» предназначены для других.
— Почему же я не могу их прочитать?
— Никто не может прочитать всего, что здесь написано,
Альтал. Некоторые из этих слов предназначались людям, жившим несколько столетий
назад, а другие — тем, кто родится лишь несколько столетий спустя. Нынешний
кризис не единственный в мировой истории, ты же знаешь.
— Этого довольно, чтобы привлечь мое внимание. Надпись
сказала тебе, куда мы отправимся дальше?
— Это случится, когда Элиар прочтет свои инструкции.
Всему свое место и время.
— Как скажешь, дорогая. — Он слегка
нахмурился. — Давай проверим, правильно ли я все понял. Никто, за исключением
некоторых людей, не может читать надпись на Кинжале, так?
— Именно так.
— Все остальные видят только каракули, которые выглядят
как ничего не значащий орнамент?
— Разве я не сказала это прежде?
— Что произойдет, если я покажу Кинжал Генду, или
Пехалю, или Хному?
— Вероятно, они будут очень громко кричать. Вид Кинжала
причиняет невыносимую боль приспешникам Дэвы.
— Ну что ж, — сказал он, улыбаясь. — Тогда,
пожалуй, я лучше не стану резать этим Кинжалом бекон.
— Ни в коем случае!
— Это же шутка, Эм. Думаю, Кинжал очень нам пригодится.
Я буду его очень беречь.
— Прости, милый. Но не тебе положено нести его.
— Кому же тогда?
— Возможно, Элиару.
— Ты абсолютно уверена, что я смогу контролировать его?
Он же профессиональный убийца, Эм, так что первое, что он сделает, если я отдам
ему Кинжал, — воткнет его мне в брюхо.
— В жизни не бывает ничего абсолютного, Альтал.
— Ну спасибо, Эм, — саркастически заметил он.
— Это беспроигрышное пари. Риск, что он убьет тебя,
примерно равен тому, что солнце взойдет сегодня на западе.
— В таком случае, я мог бы, полагаю, поставить на это
немного денег. Почему бы нам не разбудить его и не попросить, чтобы он прочел
надпись?
— Пусть спит. После того как он прочтет надпись на
Кинжале, мы узнаем, куда нам следует идти дальше, и будем вынуждены выступить
немедленно. Не стоит плутать в темноте.
Он пожал плечами.
— Тебе видней, Эм. — Потом с любопытством
посмотрел на нее. — Как тебе удалось обвести Андину вокруг пальца? Она
ведь не хотела продавать мне Элиара.
— Я убедила ее, что она любит меня больше, чем
ненавидит Элиара.
— Я не думал, что ты способна на такие штуки.
— Я не вызывала в ней эту любовь насильно. Я только
помогла ей. Андина очень молода и очень восприимчива. Она любит и ненавидит
всем своим существом, и любит она еще сильнее, чем ненавидит. Чтобы дать волю
ее любви, мне понадобилось лишь стать очаровательной. Как ты помнишь, я в этом
деле мастерица.
— А мне все же кажется, что ты ее обманула, Эм.
— Вовсе нет. Андина очень красива, от нее приятно пахнет.
Она мягкая и теплая, а ее голос звенит, как колокольчик. Полюбить ее очень
легко, и она отвечает на любовь своей любовью. Я не обманывала ее, Альтал. Я
полюбила ее и по-прежнему люблю.
— Я думал, ты должна любить только меня.
— Что за нелепость. То, что я люблю ее, не означает,
что я стала любить тебя меньше. Моя любовь безгранична, ты же знаешь.
— Но теперь тебе удалось улизнуть от нее, а это значит,
что я выманил у нее и Элиара, и Кинжал, и тебя — и все за один день. Мне
кажется, мы действительно должны поскорее убираться отсюда, Эм, — просто
немедленно.
— Она не проснется до утра. Я об этом позабочусь. А
когда она проснется, первое, что она сделает, — обыщет весь дворец в
поисках меня. Идея отрядить солдат придет ей гораздо позже.
— Ты уверена?
— Поверь мне.
Элиар проснулся как раз перед рассветом. Очевидно, он забыл,
что надежно привязан к дереву, потому что начал пытаться стряхнуть с себя цепи,
пока окончательно не проснулся.
— Перестань! — гаркнул Альтал. — Ты же
поранишься.
Элиар затих. Он протянул одно из запястий и погремел цепью.
