— Что ж, попробуем. Расслабьтесь и представьте себе
что-нибудь очень спокойное.
Надежда закрыла глаза и представила себе, как она идет у
себя в деревне по тропинке к реке. С одной стороны овраг, заросший кустарником,
а с другой — малинник. Из оврага стеной поднимаются высокие темно-синие
колокольчики — в тени они вырастают до метра высотой, а вся тропинка усеяна
опавшими ягодами черемухи. Вот сейчас из-за деревьев покажется река — и тут все
пропало, и Надежда как сквозь пелену увидела двери, выкрашенные грязно-белой
краской, и ощутила себя в больничном коридоре. Она говорила с женщиной в
больничном халате, та махнула рукой и пошла дальше. Надежда осознала, что это
роддом, что ей двадцать два года и она недавно родила дочку. Ее мужа собирались
послать в командировку, и теперь нужно было пораньше попроситься на выписку,
чтобы муж успел ее встретить до отъезда. Она толкнула дверь ординаторской, там
никого не было, только доктор Алексей Иванович сидел за столом спиной к двери и
что-то писал. Перед ним лежала толстая стопка больничных карт. Надежда
окликнула его и продолжала идти к столу, пока он не закончил. Она успела
прочитать из-за его спины:
«Зеленцова Маргарита Петровна, год рождения — 1956, место
рождения — город Луга, улица К…» — тут Алексей Иванович обернулся и закрыл
медкарту рукавом.
«Луга! Она из Луги!» — Надежда пришла в себя.
Она сидела в скверике у метро рядом с этим типом, которого
необдуманно допустила покопаться в своей памяти. Ну все же он ей помог, девочка
оказалась из Луги. Надежду обуяла жажда деятельности, она вскочила со скамейки.
— Все в порядке, Надежда Николаевна? Вы удовлетворены?
— Да, пожалуй, а теперь мне надо идти.
— Будьте осторожны. Все это очень серьезно, —
заботливо добавил он.
Надежда расстроилась. Значит, он все-таки копался у нее в
мозгах и все про нее узнал, а еще слово давал. Вот и верь после этого людям!
— Всего доброго… Анатолий Иванович, мне пора.
Он посмотрел ей вслед и пожал плечами. Могла бы и спасибо
сказать!
* * *
Виктор Петрович Вересов долго сидел в Таврическом саду на
скамейке. Перед глазами была серая мгла. Он снова и снова перебирал свой
разговор с сыщиком. Что тот говорил? Женщина-киллер. Мастер очень высокого
класса. Очень деловая и способная. Раньше никогда не было осечек, но в этом
деле ей не повезло. В ее работе очень велик профессиональный риск, за это ей
платят огромные деньги. Не может быть! — кричало все у него внутри. Но
понемногу он осознал, что все это было правдой. Удар не был таким уж внезапным,
ведь неделю назад в милиции следователь документально доказал ему, что Людмила
не та, за которую себя выдавала.
Он зябко повел плечами и понял, что уже час сидит на
скамейке неподвижно и очень замерз. Вставать не хотелось, но так можно и
заболеть, хотя какая теперь разница? Но организм требовал согреться, и он
потихоньку пошел к выходу. Машину он еще две недели назад поставил в гараж —
сначала, поворачивая ключ в зажигании, он все время представлял себе, как она
сделала то же самое и через секунду взлетела на воздух. А потом он стал много
пить и решил не рисковать, не хватало ему сейчас еще неприятностей с ГАИ.
Виктор Петрович добрел до ворот, купил в магазине на углу
бутылку коньяку и пошел домой. Ему было больше некуда идти.
Он тихонько открыл дверь своим ключом. В квартире было темно
и тихо, но он знал, что жена дома. Куда она может уйти? Только с собакой выйти,
но вот он, Мак, сидит в углу, надувшись, и настороженно посматривает на
хозяина. Раньше при звуке открываемой двери, несся со всех ног, проявляя бурную
радость, а теперь только посмотрел неодобрительно и отвернулся. Это жена
настроила против него собаку, ну да все равно теперь.
Не раздеваясь, Виктор Петрович прошел в кабинет, бросил
пальто на диван. Его бил озноб. Он достал было бутылку, оглянулся в поисках
стакана. Но чистого не было. После последнего скандала в кабинете неделю назад
жена не заходила к нему, не убирала и вообще перестала с ним разговаривать,
стараясь не сталкиваться по утрам ни в ванной, ни в кухне.
Нет, решил Виктор Петрович, не может он сидеть здесь и
хлестать коньяк прямо из горла, он пойдет на кухню, вскипятит воду и выпьет чая
с коньяком. Это его согреет, и из организма уйдет эта противная дрожь.
Он побрел на кухню с бутылкой в руке. Включил свет, нажал
кнопку электрического чайника, нашел чашку, потом заметил, что Вера стоит в
дверях и смотрит на него с презрением.
«Знает она или нет? — пронеслось в мозгу, и его охватил
ужас. — Не может быть, никто не знает, этот тип не зря берет такие деньги,
все разузнал быстро своими методами, милиции и за десять лет не докопаться».
Презрение Веры относилось только к бутылке коньяку в его
руке, но Виктор Петрович еще больше занервничал, руки его тряслись, бутылка
звякала о стакан.
— Что уставилась? — не выдержал он. —
Сердишься, что тапочки не переобул?
Она молча вышла, даже дверью не хлопнула.
«Что я делаю? — подумал он. — Зачем я еще больше
усугубляю? Ведь надо же дальше как-то жить!»
При этой мысли на него навалилась такая тоска, что он
еле-еле добрел до дивана в кабинете. Чай с коньяком помог, его перестало
трясти.
Да, вот так подарочек поднесла ему судьба на старости лет.
Он вспомнил внезапно все свои встречи с этой женщиной и последний раз вот тут,
на этом диване… Он застонал, обхватив голову руками.
Профессионалка! Все знает, все умеет и для достижения своей
цели использует все средства, довольно успешно. Ценный кадр! Вот почему ему
было с ней так хорошо. Господи, какой он идиот!
Но, как говорится, на всякого мудреца довольно простоты. На
этот раз она сама себя перемудрила. Кто-то из этих, наверху, оказался хитрее, и
ее вычислили. Специально не стали убивать ее ни на лестнице, ни в квартире,
чтобы на тех не вышли, заминировали машину, и все. А что было бы, если ее так
тщательно спланированное мероприятие закончилось успешно? Она бы исчезла,
наверху куча трупов, его бы затаскали, еще и посадили бы как сообщника. Или из
тех кто-то остался бы и потом его прикончил. Так что все к лучшему! При этой
мысли Виктор Петрович горько улыбнулся.
Зазвонил телефон.
— Вера, она из Луш! Я вспомнила! Город Луга, улица на
"К" называется! Едем туда прямо завтра.
— С утра я не могу, меня опять следователь вызывает,
давай в полдень поедем, у тети Вари заночуем, послезавтра вернемся. Отпросись у
своего с ночевкой.
— Ладно, придумаю что-нибудь.
* * *
Опять Вера сидела у следователя и думала, как ей все это
надоело и когда же это кончится.
— Есть какие-то новости по моему делу? — не
выдержала она.
