– Я тоже, – утешил Николай Дмитриевич. – И электричество
здесь, по большому счету, ни при чем. Вернемся к меди. Металл опасный,
ядовитый. Но, как и всегда с ядами, тут палка о двух концах: наступление
отравляющего воздействия всегда зависит от условий, при которых вещество
действует на организм. От очень многих условий! Кроме дозы и концентрации
вещества, например, – от времени его воздействия и особенностей самого
организма (видовых, половых, возрастных и многих иных). Поваренную соль вряд ли
кто-нибудь назовет ядом. Однако если принять ее в количестве нескольких
столовых ложек и запить несколькими глотками воды, то наступит смертельное
отравление, мучительная смерть: жидкая часть крови в силу физико-химических
свойств соли начнет поступать, «всасываться» в полость желудочно-кишечного
тракта, и сердцу нечего будет перекачивать из большого круга кровообращения в
малый. Одним словом, обычная поваренная соль может оказаться страшным ядом, ну
а уж медь-то… Слышали про болезнь Вильсона, к примеру? Она сопровождается
накапливанием меди в организме, так как этот металл – вспомним, он называется
тяжелым! – не выделяется печенью в желчь. Эта болезнь вызывает повреждение
мозга и печени. И еще. Исследования показали, что у людей, больных шизофренией,
наблюдается повышенное содержание меди в организме. Однако, несмотря на
множество вполне убедительных работ на данную тему, до сих пор неизвестно,
вызывает ли медь психическое расстройство или накапливание меди является
реакцией организма на болезнь.
И в то же время медь является необходимым элементом для всех
высших растений и животных. Она встречается в большом количестве в ферментах, в
переносящем кислород белке гемоцианине. Ослабленные функции этого белка чреваты
массой неприятностей для человеческого организма, вплоть до гемофилии и прочих
болезней крови. Так вот искусственные ферменты, которые стали производить на
«Химфарм-НН», и были призваны восстанавливать ослабленные свойства гемоцианина.
Правда, дальше опытных партий дело не пошло. Видимо, где-то произошел
технологический сбой… Несколько человек, двое мужчин и три женщины,
непосредственно занятые на производстве этих чудо-лекарств, отравились. Уж не
знаю, что и как там произошло, но производство было свернуто, и вообще
«Химфарм-НН» закрылся, как я уже говорил. Отравились, значит, люди и умерли… А
перед тем как умереть, они начали потихоньку чудесить – сходить с ума. У них
была, как мне потом удалось выяснить, мгновенно развивающаяся шизофрения.
Помню, рассказывали: в цеху постоянно играла музыка, и какие-то песни
работников до полного озверения доводили, а никто не догадывался, что именно
песни вызывают внезапные припадки сумасшествия. Удивлялись только, что у людей
начинает ехать крыша будто по команде. Потом как-то что-то сопоставили, да уже
поздно было… Итак: несколько человек умерло от рака надчревных лимфатических
узлов…
Алена насторожилась. Именно эти слова употреблял Грунский,
когда рассказывал об операции Майи Климовой. И тоже внезапные припадки
сумасшествия?
– Ага! – сказал со значительным выражением Николай
Дмитриевич. – Замечаете определенное совпадение? Психоз, воспаление лимфоузлов…
Что физическая, что психологическая патология развивалась в случае с теми
людьми очень быстро. Потом – летальный исход. Потом – вскрытие, потом – особого
качества серо-зеленые характерные уплотнения…
– То есть у них на самом деле была болезнь Вильсона? –
догадалась Алена. Вернее, не догадалась, потому что Николай Дмитриевич резко
качнул головой:
– Нет, в том-то и дело, что нет! Вы меня неправильно поняли.
Болезнь Вильсона – не профессиональное заболевание. Это, можно сказать,
нарушение обмена веществ, причем оно передается по наследству. В нашем случае
сходные симптомы – только психические изменения как реакция на медь. Но
помните, я говорил: даже при типичной болезни Вильсона неопределимо, медь ли
вызывает шизофрению или медь накапливается в организме именно как следствие
психопатии, которая ослабляет защитные функции организма. Это звучит парадоксально,
но так оно и есть. Впрочем, Бог с ней, с болезнью Вильсона, при ней прежде
всего страдает печень. В нашем случае имеет место быть лимфаденит и как
следствие – сарцинома, рак.
– А уплотнения как-то исследовались, ну, я не знаю?.. –
Алена пожала плечами. – Может быть, это какое-то новое, неизвестное науке
заболевание…
– В каком-то смысле да, – кивнул Николай Дмитриевич. – Новое
и неизвестное. Однако оно проявилось как результат отравления одним конкретным
продуктом, в данном случае – лекарством. То есть – частный факт, не система.
Таких частных фактов при любом экспериментальном производстве знаете сколько
бывает? Но о них никто не знает, ими никто не занимается. Почему? Да ведь
всякое исследование нуждается в финансировании, финансируются же только те
проекты, от которых можно получить отдачу. А связываться с заведомо
бесперспективным, к тому же тщательно замалчиваемым делом… Кому это нужно? У
меня и своей работы полно, от которой, смею сказать, больше пользы, чем от
домыслов. Итак, завод закрыли, следствие приостановили, все материалы
исследований и образцы продукта уничтожили. Здание завода долгое время
пустовало, потом его купила какая-то фирма, точно не знаю. А эту историю с
«Химфарм-НН», повторяю, очень старательно замалчивали. Просто-таки задавливали.
Всем, кто имел отношение к скандалу, настоятельно посоветовали как можно скорее
о нем забыть. Слухи, конечно, ходили разные, вплоть до того, что лекарство
оказалось еще и наркотиком сильнейшего действия, но, полагаю, только слухи, я
лично никаких наркотических веществ во время исследований не обнаружил. Мою
работу тоже приостановили, образцы срезов были изъяты следственными органами.
Прошло три года, я о той истории практически забыл. И вот вдруг обнаруживаю
знакомые мне серо-зеленые уплотнения на надчревных лимфатических узлах при
вскрытии…
Гистолог вдруг замолчал и принялся перебирать какие-то
бумаги, лежащие на столе, бормоча:
– Да как же… Как же фамилия…
– Майя Климова? – подсказала Алена.
– Да нет, Майя Климова – это уже потом! – отмахнулся Николай
Дмитриевич. – А сначала был знаете кто? – Он наконец отыскал какую-то бумажку и
помахал перед Алениным носом. – Нашел! Сначала был Лысаковский.
– А кто он такой? – растерянно уставилась на доктора Алена.
