— А ты откуда звонишь? — ответила вопросом Марфа Ильинична.
Ерожин назвал город и услышал что-то вроде смеха:
— Ты, голубчик, звонишь с их родины.
— Как, ведь Аксенов служил в Германии и дочек оттуда привез?
— Это было потом. Ваня до Германии служил в Средней Азии. Девочки там и родились.
Мы еще долго в роддом открытки посылали.
Поблагодарив генеральшу и положив трубку, Ерожин посмотрел на часы. Стрелки показывали половину первого ночи. Ерожин накинул пиджак, вышел из номера, но пришлось вернуться — забыл чемоданчик. Свой кейс Петр Григорьевич всегда носил с собой, но сегодня слишком разволновался. Надо собраться, решил он и спустился по лестнице. В холле гостиницы он долго пытал швейцара, чтобы выяснить адрес роддома, затем сел в машину и покатил в указанном направлении.
В азиатском городке ночью жизнь не замирает. Ночная прохлада после дневной жары способствует аппетиту. Работают чайханы и уличные шалманы, где варят плов, жарят шашлыки, в миниатюрных домнах пекут похожую на большие пельмени самсу, где тесто с мясом кидают на раскаленный кирпич стенок.
Все это запивается зеленым чаем. Петр Григорьевич не рассчитывал в столь позднее время застать в родильном доме начальство. Но он знал, что дети рождаются в любое время суток, поэтому часть персонала работает и ночью.
В приемной дремал молодой парень-инвалид.
Рядом с креслом стояли его костыли. Перед ним в пиале остывал чай. Ерожину не хотелось будить безногого сторожа. Он открыл дверь и направился по коридору. В больнице сохранились таблички, дублирующие названия на русском языке. Петр Григорьевич отыскал кабинет главврача и тихонько постучал.
В роддоме Ерожина ждала удача. Главный врач Садыкова несла ночное дежурство. Женщина, борясь со сном, проглядывала страницы диссертации, которую собиралась защищать в начале следующего месяца.
— Войдите, — сказала она по-узбекски и, оторвавшись от бумаг, увидела рослого поджарого мужчину. Садыкова сразу узнала его. Короткая стрижка белобрысых, почти голубых волос, прижатые уши и улыбка веселого хищника. — У нас без халата не положено, — улыбнулась Садыкова. — Знаменитостей прощаем.
Но только раз.
— Извините. Не хотел будить сторожа.
Больше не буду. — Вглядываясь в лицо узбечки, Ерожин пытался вспомнить женщину и не мог. — Разве мы знакомы?
— Вас сегодня целый день крутили по телевизору. Все новости вами начинали. Вы знаменитый сыщик из Москвы. А меня зовут Зульфия Садыковна. Садитесь, Петр Григорьевич, — Садыкова указала на кресло.
Ерожин осторожно сел на краешек и оглядел кабинет. Над столом главврача висел портрет президента. За стеклянными стенками белого шкафа красовался сервиз с золотыми огурцами. Сервиз состоял из пиал и чайника.
— Я на минутку, — начал Ерожин. — Мне бы хотелось повидать Шуру Ибрагимову.
— Сначала я вас напою чаем. В узбекском доме так принято, а больница мой дом. — Зульфия Садыковна встала и пошла в соседнюю комнату, по дороге сообщив, что дежурная сестра сейчас занята процедурой и чаем придется заниматься самой. — Но я это делаю с удовольствием. Большая честь оказать уважение знаменитому гостю. :
Ерожин уселся поудобнее. "Прокололся.
Пришел без конфет и цветов", — обругал он себя.
Но конфет в кабинете главврача роддома оказалось множество. Роженицы, а главное их мужья, носили их с завидным постоянством, и Зульфия Садыковна могла бы открыть на базе даров собственную кондитерскую лавку.
Пробыв в гостеприимном кабинете почти час, Петр Григорьевич узнал очень много. Узнал, что Шура, первая жена Вахида, так же таинственно исчезла, как вторая, Райхон. И если бы не запрос о трудовой книжке, Зульфия Садыковна имела основание сомневаться, жива ли ее бывшая коллега. Узнал, что Райхон рожала в одно время с Леной Аксеновой.
Также узнал, что Фатима выведала адрес Шуры через районный отдел здравоохранения и что Зульфия Садыковна сама помогла в этом девушке. Уже прощаясь, она открыла нижний ящик массивного письменного стола и, покопавшись в нем, извлекла открытку Аксеновых, присланную из Германии. В открытке семейство Аксеновых поздравляло коллектив роддома с Новым годом.
— У нас тройня не каждый день. Сколько лет прошло, а храним, — улыбнулась Зульфия Садыковна. Затем посерьезнела и, прощаясь с Ерожиным, добавила:
— Бедный Вахид. Не уберег свое тело, будем надеяться, что уберег душу. В нашем доме Аллах дарит тело человеку. Он дарит хорошую добротную вещь. Но человек не всегда правильно этой вещью пользуется.
Ерожин вернулся в гостиницу в начале третьего ночи. Попросив коридорную разбудить его в половине седьмого, лег и мгновенно уснул.
Проснулся от резкого стука в дверь. Коридорная исполнила поручение жильца очень активно. Сообщив, что проснулся, Петр Григорьевич еще пять минут повалялся. Затем резко встал, принял душ и почувствовал голод. Вспомнив, что в холодильнике его люкса лежит пакет с татарскими пирожками, поблагодарил миниатюрную Розу и, попросив у коридорной стакан чаю, с удовольствием позавтракал. Потом снял трубку и набрал номер Козлова. Тот собирался идти на работу и очень удивился, когда Ерожин попросил его передать прощальные слова Калиджону и забрать казенную машину на стоянке аэропорта.
— Сегодня тебя должен чествовать весь город. В девять назначен прием у городского начальства, — сообщил Козлов.
— В девять я буду в Ташкенте. Время не ждет. Передай мою благодарность Хакимову и всем ребятам.
Поговорив с Козловым, Ерожин на минуту задумался и набрал номер Мухобад. Долгие пустые гудки показывали, что абонент отсутствует. «Может, и к лучшему», — улыбнулся Ерожин и, спустившись в холл, сдал ключи от номера.
Притулившись в тесном кресле антикварного Як-40, как только самолет набрал высоту, Ерожин достал свой блокнот и задумался. Что одна из близняшек Аксеновых, по имени Фатима, имея пистолет, разгуливает по Москве, Петр Григорьевич считал фактом. Передвижение сестер в пространстве и времени нашло свое объяснение. Девушка в течение месяца следит за семейством, и что у нее на уме, никто не знает. Почему она убила Михеева? Возможно, Фатима испугалась, что Фоня видел ее с кем-то в машине. В этом случае она решила убрать свидетеля. Но трудно представить, что она именно Михеева ждала в квартире Кроткина на Плющихе. О прилете Фони не знал никто, включая самого Кроткина. Что делала Фатима на Плющихе? Ерожин допускал, что Фоня появился случайно, но не допускал, что он случайно убит. Девушка, сумевшая подготовить и осуществить казнь отца, а в том, что это была именно казнь, Петр Григорьевич не сомневался, случайно никого не убьет. Либо она предвидела, что Люба угодит за решетку, либо убирала свидетеля. Ерожин решил, что Фатима могла убить одним выстрелом двух зайцев.
Но тогда напрашивается вывод — девушка задумала месть семейству Аксеновых. В роддоме Фатима об Аксеновых не выведывала — ее интересовала Шура. «Интересно, какую роль играет первая жена Вахида в этом деле», — думал Ерожин, пряча блокнот в карман пиджака.
