Положение семьи Стернов выглядело скверно не только от отсутствия средств.
Возникли и другие проблемы. Царские паспорта потеряли силу, а кроме того супруги неожиданно оказались на территории совсем другой страны. Вождь мирового пролетариата отпустил финских соседей в свободный полет. Те ставили Ульянову-Ленину памятники в знак признательности Советам за обретенную государственность. К белой эмиграции отношение изменилось к худшему. Лично семейства Стернов это пока не коснулось. В маленьком рыбацком поселке к художнику из Питера относились с доброжелательным любопытством. Но официальное лицо русские эмигранты теряли.
— Ты выйдешь к ужину? — позвала Алиса Николасвна.
Святослав Альфредович вспомнил о жареной салаке, вонь от которой тянулась с кухни, и отрицательно помотал головой:
— Нет, милая, я не голоден. Закусите сами. — Призывая человечество к пище нравственной, Учитель толк в кулинарии знал и от меню, составляемого женой по соображениям экономии, мучился нещадно.
— Тебе надо сохранять силы. Ты нужен миру. Да и салака на сей раз крупная и очень нежная, — продолжала соблазнять супруга ужином Алиса Николасвна.
— Нет, милая. Я же сказал, трапезничайте без меня.
Этим вечером Стерна ждал смотритель маяка Пекко Саунен. Бывший мичман императорского флота раз в неделю приглашал его себе на вист и кормил прекрасным ужином. Поэтому глотать дома опостылевшую салаку Святослав Альфредович воздержался.
Мадам Стерн смирилась с отказом мужа, и шаги ее затихли. Глава семьи извлек рукопись и еще раз перечитал последнюю главу. В ней Учитель обращался к человечеству с воззванием жить с улыбкой. «Землянин при виде себе подобного должен испытывать мистическую радость и приветствовать встречного доброй открытой улыбкой. И вовсе не важно, знаком ли вам странник, или это случайный попутчик по земному мигу. Ваша улыбка скажет ему, что он желанен, и он ответит вам тем же. Если люди научатся одаривать друг друга улыбками в полях и дубравах, на улицах, в магазинах и в конторах, мир станет чище и светлее».
Стерну так понравилось написанное, что он не удержался, вышел в столовую и зачитал главу жене и детям.
— Ты великий человек! — воскликнула Алиса Николасвна. — Придет время, когда закон об улыбке запишут в международном праве. Этот закон заставит улыбаться весь цивилизованный мир.
— Папа, а если у меня болят зубы? Как я смогу растягивать рот? — спросил десятилетний Юлик.
— Это умный вопрос, мой мальчик, — похвалил отец. — Человеку дана сила воли для испытания. Римскому юноше под плащ запускали дикую лисицу, и она рвала его плоть. Если юноша сносил страдание без гримас и крика, он становился воином. Мне кажется, что улыбнуться при зубной боли куда проще.
Юлик почесал стриженый затылок и принялся за салаку. Стерн с улыбкой обвел взглядом ужинающую семью и не торопясь вернулся в кабинет. Только что он проверил сказанное на себе. При виде салаки его тошнило, но он заставил себя улыбнуться. Убрав рукопись в стол, Святослав Альфредович удовлетворенно вздохнул и надел пальто. Пора было идти в гости. Жена уже разливала чай. Стерн заглянул в столовую и, кивнув ей, сообщил, что идет прогуляться.
— Конечно, милый, тебе надо побыть в одиночестве. Глядя на море, ты укрепишься и получишь душевный заряд для своей великой книги.
Но выйти из дома Учителю не пришлось. Открыв дверь, он столкнулся с горбатым сухощавым субъектом. Пришелец кутался в длинный черный плащ, удерживая свободной рукой огромный портфель из потертой кожи.
— Здравствуйте, Святослав Альфредович. Какая удача, что я вас застал, — произнес незваный гость и оскалился столь радостно, что Стерну показалось, будто незнакомец тоже слышал его новую главу, только что зачитанную в столовой.
— Извините, сударь, но я не припомню, чтобы мы были знакомы, — насторожился Стерн.
— Не напрягайте память. Мы с вами не встречались. Меня зовут Серафим Маркович Шульц. Я прибыл из Риги только для того, чтобы повидать вас, — ответил тот и, приблизившись к уху Стерна, прошептал:
— Роза и крест.
— Вы состоите в братстве? — Голос Святослава Альфредовича потеплел, и он распахнул дверь, давая дорогу горбуну.
— Да, я мастер-наблюдатель рижского союза.
— Алиса Николасвна, у нас гость! — крикнул Стерн жене, помогая рижанину раздеться.
Заинтригованная супруга тут же появилась в прихожей. Серафим Маркович присосался к ручке хозяйки и зашептал:
— Вот вы какая! Мы наслышаны, что суженая Святослава Альфредовича — богиня, но вы еще прекраснее, чем о вас говорят. У меня для вас подарочек. — Продолжая восхищаться красотой хозяйки, горбун проследовал в гостиную, раскрыл свой портфель, долго рылся в нем, чем-то позвякивая, и наконец достал маленькую коробочку:
— Вот, извольте примерить.
Смущенная дама осторожно приняла коробочку из рук Шульца и аккуратно ее раскрыла:
— Боже, что это?!
— Вещица с тайным смыслом, который вам, матушка, должен быть понятен, — вкрадчиво пояснил гость.
Алиса Николасвна дрожащими пальчиками извлекла брошку с рубиновой розочкой и белым, составленным из алмазов крестом. В центре его сиял крупный бриллиант удивительной чистоты.
Стерн недурно разбирался в камнях, так что сразу отметил, что они в брошке настоящие и стоит эта вещица огромных денег.
— Простите, господин… — От волнения Стерн забыл имя гостя и теперь мучительно пытался его припомнить.
— Шульц, а если без церемоний, то просто Серафим, — пришел на помощь даритель.
— Господин Шульц, мы не можем согласиться на такой презент от человека, которого видим впервые. Мы сейчас не в царском Петербурге, чтобы иметь возможность ответить вам тем же. А принимать дорогие подарки в нашем теперешнем положении недостойно, — гордо заметил Стерн.
— Да, вещица прекрасная, но я согласна со Святославом Альфредовичем. К сожалению, вынуждена отказаться, — не без грусти в голосе поддержала мужа Алиса Николасвна и, взяв себя в руки, добавила:
— Прошу в столовую.
— Оставим на время этот спор. Пусть брошечка полежит здесь на столике, надеюсь, что после беседы с вашим супругом вы решение перемените, — таинственно проговорил Серафим Маркович и последовал за хозяйкой. Он быстро оглядел кухоньку, отметив холодным взглядом составленную посуду с остатками рыбных косточек, и попросил дать ему чая:
— Я только что отужинал и есть не смогу, а вот стаканчик чайку, по русскому обычаю, откушаю с удовольствием.
Чайник еще не остыл, Алиса Николасвна подала два стакана в серебряных подстаканниках и сахар. Сладостей к чаепитию семья давно себе не позволяла.
— Чаевничайте с мужем. Мы с детьми только от стола, — пригласила она мужчин и с надменной улыбкой уплыла за дверь.
