— Нет, я ничего не заметил.
— Тогда по какому поводу ты меня беспокоишь?
— Мне нужно встретиться с военачальниками. Я должен знать как можно больше имен и лиц, чтобы доказать Иерониму, будто я пользуюсь мощной поддержкой армии и моя цель вполне достижима.
— И речи быть не может. В их квартал штатским вход воспрещен.
— Но, Цезарь, от этого зависит успех задания!
— Тебе вполне хватит списка с фотографиями.
— Наш противник хитер и недоверчив. Он знает остров, как свои пять пальцев. Я должен вникнуть во все детали местного устройства, иначе он поймает меня в ловушку. Если вы не доверяете мне, тогда лучше вообще от отказаться от нашего плана.
— Решение об этом должно быть принято на самом верху, иначе мы бы давно уже так и сделали.
Я ужинаю в одиночестве, а потом сразу иду спать. Я в полном изнеможении, но, войдя в комнату, обнаруживаю на своей кровати Ромула. Судя по виду, он сам не свой.
— Насилу тебя дождался. Ты мне нужен — отец в коме. Это пока что секретная информация. Цезари хотят назначить его преемником моего брата, но мне удалось убедить Рема, что нельзя позволять другим людям принимать за нас решения. Мы устроим борцовский поединок, и ты будешь моим секундантом. Проигравший обязуется покинуть остров и никогда больше не возвращаться.
— Почему ты непременно хочешь продолжить дело отца? Хочешь, чтобы тебя боялись и ненавидели?
— Я наконец-то почувствую вкус жизни.
— Что ты будешь делать со своей властью? Изменишь положение вещей?
— Конечно. Так ты согласен?
— Да, Ромул, но мне нужно встретиться с Клавдием.
— Он зайдет завтра.
— А в другие вечера?
— Как хочешь. Мето, тебе нужно быть начеку. Когда я в последний раз говорил с отцом, он велел следить за тобой: многие здесь мечтают, чтобы ты куда-нибудь исчез. Отец сказал, что, несмотря на твои прошлые ошибки, он восхищается тобой, твоим блестящим умом и смелостью. Он даже сказал, что хотел бы иметь такого сына, как ты, и я обиделся.
Я засыпаю прямо в одежде, и вскоре меня уже будит Аттик. Я потягиваюсь, чтобы тут же не заснуть снова.
— Мето, ходят слухи о смерти Юпитера. Слуги волнуются: они боятся, что к власти придет один из его сыновей — умственно отсталый злодей Рем или кровожадный безумец Ромул. Подавляющее большинство не верит в перемены к лучшему. Все, чего хотят слуги, так это поскорее умереть, надеясь, что смерть не будет слишком мучительной, и лишь немногие продолжают мечтать о всеобщем восстании.
— Скажи им, чтобы пока ничего не предпринимали. Еще слишком рано.
— Мето, мое тело покрыто следами прежних попыток. Солдаты всегда побеждают, и все начинается вновь.
— На этот раз они будут на нашей стороне, Аттик.
— Еще бы. Спи дальше, малыш Мето, досматривай свой сон.
Чтобы полностью проснуться, я вынужден обрызгаться ледяной водой и даже влепить самому себе пару звонких пощечин. Цезарь 1 перехватывает меня на выходе из комнаты и сообщает:
— У тебя пять минут на завтрак. Сегодня ты встречаешься с несколькими островными офицерами. Когда будешь проходить между военными, не пялься на самых молодых: они бывают очень агрессивными. Поначалу все они то ли боятся, то ли стыдятся собственной внешности, поэтому крайне остро реагируют на чужие взгляды. Буду ждать тебя в конторе.
Я расправляюсь с завтраком и черкаю короткую записку на тот случай, если вдруг столкнусь с Ахиллесом, старым другом Иеронима.
Я следую за Цезарем по незнакомым коридорам. Вскоре он открывает дверь и пропускает меня в помещение, которое можно назвать «Домом солдат».
С этой минуты меня конвоируют двое вооруженных людей. О нашем приближении возвещают слова: «В наших стенах слабак! В наших стенах слабак!» Они быстро разносятся во все стороны то шепотом, то криком. Навстречу шагает в ногу группа солдат. Кандалы оглушительно гремят по плиточному полу. Перед нами расступаются двое инвалидов на костылях. В нос бьет сильный запах: смесь камфары, обезболивающей натруженные члены, обувной смазки и пота. Из широко распахнутой двери доносятся крики. Парень с завязанным глазами колотит дубиной нападающих отовсюду противников. Он подбадривает себя ругательствами, но делает короткие паузы, определяя на слух, где находятся атакующие. Их удары сильные и болезненные. Наконец мы добираемся до крошечной комнатушки, где стоит лишь один круглый стол и сидят четыре человека, которые ждут меня. Мои проводники закрывают за мной дверь.
— Здравствуй, Мето, — говорит самый старший и приглашает меня сесть рядом. — Изложи свой план. Видимо, мы можем тебе помочь.
Я подробно излагаю разработанную стратегию и перипетии своей первой поездки. Мой взгляд притягивает самый молодой член группы. Я стараюсь не обращать на него внимания, как советовал Цезарь 1, но мне не по себе.
— Ты боишься меня, Мето? Поэтому отводишь глаза? Не бойся смотреть на того, кого прежде называл «своим другом».
— Элегий! Ты все такой же, и я рад тебя видеть. Никогда не забуду, как ты научил меня побеждать страх после моей инициации. Еще я брал с тебя пример в инче…
Я улыбаюсь, однако невольно вздрагиваю, рассматривая его искаженное до неузнаваемости лицо. Глаза словно пересадили на ужасную маску.
— Вернемся к нашей теме, — нетерпеливо говорит мой сосед. — Чего именно ты ждешь от нас?
— Я должен убедить Иеронима, что вы оказываете мне серьезную поддержку. Чтобы мой план вызвал доверие, мне придется описать ваши методы, экипировку и назвать имена тех, кто стоит у руля.
— Похоже, Цезари тебе доверяют, — заявляет старик. — Но это не мой случай. Ты узнаешь лишь ничтожную часть наших секретов — самый минимум, необходимый для выполнения задания.
— Я не знаю ваших имен.
— Я Квирин, а это Ахиллес и Изавр. Придешь завтра к одиннадцати. Элегий тебя проводит. Только не лезьте на рожон, люди сейчас нервные.
Я встаю и протягиваю руку. Помедлив пару секунд, Квирин все же решается сделать ответный жест. Остальные машинально следуют его примеру. Я незаметно засовываю записку в рукав Ахиллеса и по его неловкому движению понимаю, что он это почувствовал.
Иероним сказал, что я могу на тебя рассчитывать. Давай встретимся наедине как можно быстрее.
Мой друг немедля отводит меня обратно в мою зону. Не знаю, изменилось ли его сердце так же, как и его внешность. Хочется верить, что нет.
После ужина, проведенного в одиночестве, меня вызывают в контору Цезаря 1, и, пользуясь случаем, я спрашиваю, есть ли новости о Юпитере.
— Он спит, Мето, глубоким сном, но еще проснется — просто его час пока не пробил.
Затем Цезарь открывает досье и со своей привычной улыбочкой спрашивает:
