Отец не возражал, мысленно повторил Марк. Это значило, что сумма перевода превышает размер обычных маминых подарков. Деньгами в семье распоряжался отец, зная все расходы до последнего гроша, — с педантичностью, свойственной Юлию Тумидусу. В два слова — «не возражал» — вкладывалось больше смысла, чем казалось вначале.
Сделай шаг навстречу, велел себе Марк. И ответил, горбясь: не могу. Может быть, позже. Два человека бились в его душе не на жизнь, а на смерть, словно во время дуэли на клеймах. Один хотел схватить маму в охапку, взять аэротакси и полететь домой, дождаться отца с работы… Второй знал, что никуда не полетит. Злопамятный упрямец, второй наслаждался своей обидой на весь белый свет — так расчесывают болячку.
— Тебе есть где остановиться?
Валерия все поняла без слов. Не дожидаясь ответа, она заговорила с прежней, знакомой Марку деловитостью:
— Я договорилась с тетей Агнией. Ты помнишь тетю Агнию? Детский врач, она лечила тебя, когда ты был маленький. Тетя Агния улетела на Квинтилис к внучке. Вот ключи от ее квартиры. — На стол лег брелок с чип-ключом. — До конца месяца. Если задержишься, предупреди меня заранее. Я что-нибудь подыщу…
Марк взял ключ. Отказ был бы оскорблением.
— Рабы, — вспомнила Валерия. — Тебе хватает?
Марк кивнул. Перед поступлением в училище по совету отца — Юлий в те дни уже разругался с сыном, но делал что мог через жену — он по максимуму выбрал свой рабский ресурс. За прошедшее время из рабов умерло всего трое, и Марк не испытывал потребности заклеймить кого-нибудь еще. До конца срочной службы, подумал он, я не буду испытывать недостатка в рабах. А там — как жизнь сложится.
— Это хорошо. — Поглощенная заботой о сыне, Валерия расцвела. Она чувствовала себя нужной, необходимой. — Служи тихо, не высовывайся. Без этих твоих… если у тебя с дисциплиной не очень…
Почуяв, что вступает на хрупкий лед, Валерия замолчала. Она уловила напряжение, охватившее сына при ее словах, и боялась порвать тонкую ниточку доверия. Потянувшись через стол, Валерия погладила Марка по руке:
— Женщины, да? От нас, мальчик мой, все беды…
Не вдаваясь в подробности, Марк кивнул еще раз.
— Как дед? — спросил он.
— Стареет. В целом, держится, но сдает. За деда не бойся, с ним Пак. — Валерия поджала губы. Пака она терпеть не могла. Считала нахалом и прохиндеем, опасалась, что старый Луций отпишет ушлому карлику ферму в завещании. Впрочем, неприязнь не мешала Валерии отдавать Паку должное: в случае чего Луций не сыскал бы лучшей няньки. — Я летала к нему, когда тебя исключили из училища. Отец как онемел, а мне надо было хоть с кем-то поговорить…
Хоть с кем-то, повторил Марк. Слова, произнесенные матерью, горчили. Женщины, подумал он. «У тебя мужская судьба, — смеялся дед, давая внуку шуточный подзатыльник. — Кругом сплошные мужики. Друзья, враги, попутчики. Женщины — случай, эпизод, и вон из судьбы. Будь ты книгой, дамы бросили бы читать тебя еще в самом начале. Где любовная линия? Где страсти-мордасти?! Эх ты, вояка, ать-два…»
После дуэли с Катилиной Марк сомневался, что все беды от женщин.
— Ваш кофе, — сказал бармен.
VI
— Марк Кай Тумидус прибыл согласно предписанию!
Кабинет, куда Марка направил дежурный, был огромен. Двадцать шагов в ширину, пятнадцать — в глубину. Построения здесь проводят, что ли? Пол — наборной буковый паркет. Имитация, но качественная. Из мебели — стол с парой мониторов и тремя эмиттерами голосфер. Ближе к двери — жесткий стул. Окно за спиной военкома отрегулировали на частичную прозрачность, но свет яркого октуберанского полдня все равно слепил Марка, мешая рассмотреть человека за столом.
Зато для хозяина кабинета Марк был как на ладони.
Военком не спешил отвечать. Марк замер по стойке «смирно», украдкой бегая взглядом вправо-влево. Темное золото патинированного ауропласта. Правую стену оккупировали голограммы боевых штандартов и портреты консулов. В центре композиции растопырил когти имперский орел. Левая стена была девственно-чиста. У Марка закралось подозрение, что это демонстрационная панель, — просто сейчас она выключена.
— Вольно, боец. Ко мне!
Пять шагов до стола. С каждым шагом фигура военкома проявлялась, обретая характерные черты. Темно-синий мундир с орденскими планками. Гвардейские нашивки; по две молнии в петлицах. Гард-примипил, считай, армейский полулегат. Лицо военкома вытесали топором из дубового полена: прямые линии и углы, резкие складки. Сухая кожа туго натянута, хотя примипилу за семьдесят. Нанопластика? Вряд ли…
Сесть военком не предложил.
— Дисциплинка? — лязгнул он, словно затвор передернул.
— Так точно.
— Бардак и разгильдяйство?
— Так точно.
— Дисциплинку тебе подтянут. Что, боец? Готов послужить родине?
— Так точно, господин гард-примипил!
— Господин военный комиссар.
— Так точно, господин военный комиссар!
— Готов искупить?
— Не понял, господин военный комиссар!
— Вину свою искупить готов? Не слышу, боец!
Лицо Марка застыло. Каменный идол уставился в глаза деревянному:
— Никак нет.
— Что значит «никак нет»?!
— Служба в вооруженных силах Великой Помпилии является священным долгом и почетной обязанностью каждого гражданина империи, господин военный комиссар! Но никак не наказанием! Поскольку искупление вины есть наказание за проступок…
— Умник, — лязгнул затвор.
Военком сверлил взглядом строптивого призывника, но Марк знал, что одержал маленькую победу. Возразить по существу военкому было нечего.
— Какие военные специальности успел освоить?
— Навигатор либурны, второй пилот. Специальные системы вооружения — факультативно.
— Факультативно! — фыркнул военком, выбираясь из-за стола. — Навигатор и второй пилот — офицерские должности, боец! На срочной службе они тебе не пригодятся. Солдатскими специальностями владеешь?
— Никак нет.
— Оно и видно…
Сцепив руки за спиной, военком прошелся по кабинету, давая Марку время осознать свою никчемность. Сейчас он до боли напоминал дисциплинар-легата Гракха, особенно со спины. Вернувшись обратно, военком садиться не стал, лишь оперся о столешницу.
— Родина дает тебе выбор, боец. Ты этого не заслуживаешь, но родина любит даже таких обормотов, как ты. Тебе известно, чем отличается служба в частях вероятного контакта от службы в частях второго эшелона?
— Так точно, господин военный комиссар!
— Доложить отличия, боец.
— Части вероятного контакта призваны первыми вступить в бой с противником в случае войны. Служба в частях вероятного контакта проходит под ступенчатым ослабленным клеймом, иначе корсетом, для обеспечения лучшего взаимодействия частей, подразделений и отдельных бойцов. Военнослужащие таких частей утрачивают часть личной свободы — до десяти процентов максимум в режиме так называемого корсажа, иначе форсажа координирующей сетки. В частях вероятного контакта служат контрактники или военнослужащие срочной службы, добровольно давшие письменное согласие…
