— Вот она! Я нашла ее! — Она взмахнула старинной книгой в кожаном переплете.
Диллон взял у нее из рук книгу и принялся в нетерпении ее листать.
— Да, это она! Я возьму ее отсюда и внимательно прочитаю, — сказал король и спрятал ее в карман.
Затем он обнял Синнию, и они перенеслись вместе с ней во дворец. Слуг нигде не было видно. Диллон поцеловал Синнию в губы.
— Не хочешь ли ты заняться со мной любовью прямо сейчас, родная моя? — предложил Диллон, погладив ее по лицу. — Я так скучал по тебе ночью, когда ты была на равнине снов…
— И насколько сильно ты по мне скучал? — лукаво спросила его жена.
— Пойдем в спальню, и я покажу тебе, насколько сильно, — шепнул Диллон.
Синния взяла Диллона за руку, и они пошли в спальню. Король запер дверь, чтобы никто не мог нарушить их уединения. Солнце бросало причудливые тени на разноцветные ковры, пледы и мебель в спальне. Диллон указал на Синнию пальцем, мысленно прочел заклинание, и ее одежда исчезла. Синния в ответ направила на него палец, и с его одеждой произошло то же самое.
— Я не вижу, чтобы ты так уж сильно скучал по мне, — поддразнила Диллона Синния, внимательно посмотрев на него. — Наверное, ты преувеличил свои чувства, когда сказал это.
Диллон подошел к ней, коснулся рукой ее упругой груди и принялся ласкать ее. Он нежно поглаживал соски Синнии пальцами, пока они не затвердели от возбуждения.
— Встань на колени, — сказала Синния, и Диллон выполнил ее просьбу. — Подними голову. И помни, ты не должен касаться меня руками, пока я тебе не разрешу. Открой рот и ничего не делай, пока я тебе не скажу.
Он поднял голову. Глаза его горели от возбуждения. Эта игра ему нравилась. Он слегка открыл рот. Синния наклонилась и опустила ему в рот свой сосок. Диллон не двигался. Синния тоже замерла и молчала. Он хотел ласкать грудь Синнии губами, жадно присосаться к ее соску, но ничего не делал, помня ее указание. Он чувствовал, как все больше и больше возбуждается, как уже не может выдержать. Только спустя несколько минут Синния прошептала, и по ее голосу он понял, что и она возбуждена:
— А теперь ты можешь ласкать мою грудь губами.
У нее перехватило дыхание и закружилась голова, когда он принялся жадно ласкать ее грудь языком. Она видела, как он сжимает и разжимает кулаки от еле сдерживаемой страсти, но подчиняется ей: эту игру придумала она, значит, все должно идти по ее правилам.
— Хочешь ко мне прикоснуться? — поддразнила его Синния.
Он поднял на нее полные вожделения глаза и молча продолжал ласкать ее грудь.
— Вижу, что хочешь, — сказала Синния. — Ты слишком жаден во всем, что касается моего тела.
На секунду Диллон замер, а потом, перекатив во рту сосок Синнии, словно конфетку, выпустил его и принялся ласкать ее ягодицы. Он медленно-медленно гладил их. А потом без всякого предупреждения провел языком по ее дрожащему от возбуждения лону.
— Но я же не сказала тебе, что ты можешь это делать! — вскричала Синния. — Ох! — не выдержала она.
Диллон продолжал нежно ее ласкать. Синния стонала от возбуждения. Но ей было этого мало. Она прижималась к Диллону все теснее и теснее.
— Ты жадная на удовольствия, как всегда, — засмеявшись, проговорил Диллон.
— А ты, как всегда, слишком хорош, — пробормотала она.
— Ты хочешь, чтобы я вошел в тебя, любовь моя?
— Да! Хочу! И как можно скорее! — выдохнула она.
Он опустил ее на колени, а затем положил на спину.
— Ты хочешь, чтобы я показал тебе, как сильно я тебя хочу? — спросил он.
Вместо ответа Синния издала сладострастный стон.
Диллон тоже не стал больше тратить времени на слова и вошел в нее с размаху. Синния застонала от наслаждения. Как же она это любила! Синния напрягалась и расслаблялась, напрягалась и расслаблялась. Лоно ее сжалось, и, не выдержав, Диллон заревел от страсти. Голова Синнии моталась из стороны в сторону — и вдруг она почувствовала, что уносится куда-то ввысь, в облака, в сказочный мир.
— О, Диллон, любовь моя! — вскрикнула она.
Услышав ее нежный, полный страсти голос, Диллон потерял над собой контроль и излил в нее свое семя. Это длилось так долго, что казалось, никогда не кончится. Затем он несколько раз конвульсивно дернулся и затих.
— Синния, Синния, — выдохнул он. — Ни одна женщина не доставляла мне такого удовольствия, как ты.
— Даже мой двойник Сапфира? — насмешливым тоном спросила Синния. — Ты уверен?
— Даже она, — признался Диллон. — Никто. Никогда.
Голос Диллона звучал так искренне, что Синния поняла: он ее не обманывает, и она удовлетворенно улыбнулась.
— Ты не можешь себе представить, как я этому рада, — прерывистым от страсти шепотом проговорила она. — Хотя Арлаис сказала мне, что Сапфира доставляет неземное наслаждение Ахуре Мазде. Он теперь целыми днями не выходит из ее спальни. — Но вдруг на ее лицо набежала тень. — Что же с ней будет, если Ахуры Мазды не станет? Туллио примет ее или отречется?
— Я не знаю ответа на этот вопрос, — нахмурился Диллон. — Я не знаю, как отнесется Туллио к изменениям в Бельмаире. В одном уверен, что правитель Албан встретит их с радостью, а Дренг будет бороться до последнего и не остановится ни перед чем. Но как отнесется к этому Туллио, я не могу сказать. Может, поймет, что изменения необходимы, а потому неизбежны, а может, посчитает, что лучше всему Бельмаиру погибнуть, чем пойти на нарушение традиций. Наберись терпения, только время даст нам ответ на этот вопрос, любовь моя.
Но ни Диллон, ни Синния пока не знали, что пришлось пережить правителю Туллио. Возвращаясь домой после свадьбы короля Диллона и Синнии, он попал в страшный шторм. Его корабль стремительно пошел ко дну. Спастись удалось только самому Туллио и четырем матросам. Все остальные, в том числе и его сестра Маргизия, утонули. Горе Туллио было безгранично. Ведь он так любил свою сестру! Он чувствовал перед ней вину. За то, что так часто, как ему теперь казалось, был несправедлив к ней. За то, что нередко ворчал на нее и выходил из себя. За то, что считал ее ограниченной и глупой. За то, наконец, что ему удалось спастись, а сестра погибла. Все ее недостатки казались теперь Туллио незначительными и не стоящими внимания, а достоинства несомненными. Зять Туллио, его единственный наследник, послал королю Диллону и королеве Синнии весть об этой страшной трагедии, разыгравшейся на море. Так как все считали, что Синния — это Сапфира, дочь Маргизии, она должна была облачиться в траур по своей «матери». Синнии пришло в голову, что, если бы теперь, находясь в печали, Туллио узнал, что Сапфиру похитили яфиры, он пожалел бы ее и принял.
«Интересно, знает ли Сапфира о страшной трагедии, приключившейся с ее матерью?» — размышляла Синния.
Сапфира об этой трагедии знала. А рассказал о ней Ахура Мазда. Собрав всех своих жен и сыновей в большом зале, он поведал о том, что произошло на море. Ахура собирался использовать эту трагедию против короля Диллона. Арлаис увидела, как лже-Синния побледнела, услышав весть о страшном конце своей матери. Арлаис подошла к Сапфире, взяла ее за руку и прошептала:
