Тут Мину чувствует легкий толчок в спину. Истолковать его нетрудно. Ванесса считает, что Мину следует поторопиться, и она права. Они не знают, как долго будет действовать эликсир. Одной капли, данной Иде, хватило примерно на одну минуту. Мину подсчитала, что у них есть минут десять. Но время идет. И Густав крупнее Иды.
Мину садится на край кровати. Список вопросов, которые она подготовила, лежит в кармане джинсов. Она не достает его.
— Ты любил Ребекку?
— Да, — отвечает Густав без колебаний. — Больше всего на свете.
— У ее могилы ты просил у нее прощения.
Густав кивает, из его глаз вытекает слезинка, стекает по виску и исчезает в светлых волосах. Он лежит неподвижно и испуганно смотрит на Мину.
— Был ли ты каким-то образом причастен к ее смерти?
— Да, — отвечает он.
У Мину все холодеет внутри.
— Расскажи, — заставляет она себя сказать.
— Это моя вина. Я слышал, что у Ребекки анорексия, но боялся спросить напрямую, правда ли это. Я не хотел ее расстраивать и не хотел, чтобы она думала, что я зануда. Я не понял, насколько это было для нее серьезно. Мне нужно было попытаться поговорить с ней.
Он смотрит на Мину большими, испуганными глазами.
— Ты веришь в то, что Ребекка покончила с собой? — говорит она.
Вопрос, кажется, озадачивает Густава.
— Да, — говорит он. — Она прыгнула со школьной крыши. Это моя вина. Я должен был предотвратить это.
Мину косится на фотографию и думает, слышит ли их сейчас Ребекка. Дай бог, чтобы нет, потому что Мину невероятно стыдно за то, что она делает.
— Ты был с ней на крыше в тот день? — спрашивает она.
— Нет. Я ждал ее внизу. Она была на встрече с директором.
Он кладет ладонь на руку Мину. У него холодные пальцы.
— Я надеялся, что директор поговорит с ней об анорексии. Убедит ее признаться, и мне не придется этого делать. Я струсил.
— Занимался ли ты осенью чем-то особенным? Вступал ли с кем-нибудь в контакт?
— Я не понимаю вопроса.
Мину снова чувствует нетерпеливый толчок в плечо, напоминание о том, что времени осталось мало.
— Вступал ли ты в контакт с демонами?
Он снова выглядит растерянным. Как ребенок, которому задали чересчур взрослый вопрос.
— Занимался ли ты чем-либо сверхъестественным? — продолжает Мину.
— Нет.
Густав явно не имеет ни малейшего понятия о том, о чем она его спрашивает.
— Ты, может, и сам об этом не знаешь. Подумай. Случалось ли с тобой что-нибудь странное?
Он мотает головой.
— Слышишь ли ты в голове голоса, которые велят тебе делать то-то и то-то?
Он снова мотает головой.
— Слова «кроваво-красная луна» какие у тебя вызывают ассоциации?
— Красный апельсин.
— У тебя есть двойник?
— Нет, — тихо отвечает он. — Я не думаю.
— Я больше не могу, — вдруг говорит Ванесса.
Мину очень хорошо понимает, что имеет в виду Ванесса. Ей и самой невыносимо видеть Густава таким испуганным и беспомощным. Она чувствует себя палачом испанской инквизиции. Но у нее остался еще один вопрос, и она надеется, что Густав не упомянет о поцелуе, потому что, в отличие от Густава, Ванесса этого не забудет.
— Ты преследовал меня в городе однажды? Встречался со мной у виадука?
— Нет.
— Мы встретились там и… разговаривали. Помнишь?
— Нет.
— В то же самое время ты был на кладбище. Это было в тот день, когда ты впервые пришел на могилу Ребекки. Ты был в двух местах одновременно. Как это возможно?
Густав качает головой.
— Я не понимаю! — говорит он. — Ты задаешь такие странные вопросы.
Мину не может больше. Она пытается высвободить свои пальцы из-под его руки, но он сжимает их железной хваткой. Она тихонько гладит Густава по пальцам и надеется, что это его как-то успокоит.
Метод срабатывает. Хватка слабнет, и Мину освобождает свою руку.
— Прости, — говорит она.
— Я не понимаю, за что ты просишь прощения.
— За то, что делала сейчас.
— Ты мне нравишься, Мину, — говорит Густав удивленно.
— А ты мне, — отвечает она и понимает, что говорит всерьез. — Я бы хотела рассказать тебе, как все было на самом деле, когда погибла Ребекка. В этом не было твоей вины.
— Мину, ты что? — шепчет Ванесса.
Но Мину притворяется, что не слышит. Очень легко притвориться, что не слышишь, когда тебе что-то говорит невидимка.
— Можешь запомнить одну вещь? — говорит Мину. — Постарайся сохранить это где-то внутри себя. Обещаешь постараться?
— Я обещаю постараться, — отвечает Густав.
— В этом не было твоей вины. Ребекка любила тебя.
Из глаз Густава снова текут слезы, и Мину кивает, пытаясь запечатлеть свои слова в его подсознании.
— Она никогда не оставила бы тебя по своей воле, — добавляет она.
Густав осторожно улыбается.
— Я так устал, — говорит он.
— Тогда я думаю, тебе лучше лечь и заснуть.
Густав закрывает глаза, и Мину с Ванессой стоят в его комнате, пока он не засыпает. Потом они выскальзывают наружу, тихо-тихо, чтобы его не разбудить.
51
Ванесса долго стояла в душе, но ощущение чистоты не появлялось. Расставаясь, они с Мину решили никому не докладывать о том, что говорил Густав. Сказали просто, что Густав не виновен и ничего не знает о своем двойнике. Ничего более. Остальное никого не касается. Разумеется, и их тоже. Именно поэтому Ванесса чувствует себя такой грязной. Боже упаси еще раз забраться в самые сокровенные мысли другого человека.
Сейчас Ванесса сидит и набивает живот мясным рагу, которое Сирпа приготовила на ужин. Она ест уже вторую порцию, но голод даже не думает утихать. Как всегда, после того как Ванесса побывала невидимкой, ее тело настойчиво требует пищи. Тонны пищи.
— Не много ли, Ванесса? — спрашивает Вилле, еле сдерживая смех.
— На себя посмотри, — отвечает она с набитым ртом, жуя рис в томатном соусе.
— Если ты не остановишься, скоро будешь весить несколько центнеров.
— И все равно буду самая красивая.
Она наливает себе еще стакан молока и выпивает его в три глотка.
Сирпа озабоченно смотрит на Ванессу.
— Простите, что я такая ненасытная, — говорит Ванесса. — Просто это страшно вкусно. Как всегда.
