11. Шейх в «Мерседесе»
Шейх был девяносто шестой пробы и выглядел как
родной брат Ясира Арафата. Он ослеплял белым бурнусом и накидкой с обручем на
голове, как там это у них называется. Шейх занимал четыре люкс-апартамента в
«Астории». Шейх имел гешефт с нефтью, как все порядочные шейхи (продавал), и с
оружием (покупал, естественно). И где-то там у себя в аравийских пустынях имел
большой вес. Не то он был потомком Магомета, не то родственником самого Аллаха
по боковой линии, не то намеревался сдать в своем шейхстве бархан под нашу
военную базу, но только облизывали его в Ленинграде с ног до головы.
Марина была грамотно подставлена под него на
банкете в горисполкоме. Она оценила задачу, вычислила перспективы, и пустила в
действие всю мегатонную мощь своего отточенного сексуального обаяния. Араб был
повержен, повержен, повержен! Утром Марине с поклонами подали турецкий кофе в
постель его апартамента.
Шейх, небедный человек Востока, познал таки в
долгой жизни разнообразных удовольствий, но бриллиант такой воды узрел впервые:
у шейха произошло легкое расходящееся косоглазие. Глаза отказывались сходиться
параллельно, и шейх отказывался расставаться с Мариной. Славянский шарм и
интеллектуальные экскурсы вкупе с английским языком и постельными изысками
приводили его высочество в неистовство. Усики его топорщились, лысинка потела, глаза
горели в разные стороны, и в каждом глазе отражалось по Марине.
В арабском мире, как утверждает печать,
постоянно случаются разнообразнейшие скандальные происшествия. Среди прочей
ахинеи имело в тот год намерение шейха сделать Марину царицей своего сердца и
своей души, а равно и всего прочего имущества. Иначе она не соглашалась.
Титанические терзания ее гордости компенсировались шейхом незамедлительно.
Он одарил ее собольей шубейкой, купленной в
«Березке», и килограммом золотых украшений, доставленных из дому. Она обязана
озарить своим блеском его шейхство. Старых жен он собирался выгнать, продать,
подарить, утопить, зарезать, послать учиться в Университет дружбы народов имени
Патриса Лумумбы.
И вот тогда — и вот тогда! — Марина вздохнула
полной грудью. Всей своей полной красивой грудью. Она добилась своего.
Много лет, сжав зубы, превозмогая неудачи и
преодолевая все препятствия, шла она, храбрый солдатик любви и удачи, к
заветной цели. Еще молода и красива, еще полна страстей и желаний, — она ее
достигла.
Олимп лежал у ее ног в теплом свечении золота
и лазурных морей.
«Мерседес» пожелала Марина.
Хвостиком взмахнула золотая рыбка:
— Завтра, любовь моя.
В тот же час отбыл из Хельсинки, вдавливая
педаль акселератора, перегонщик в люксовом «мерседесе» последней модели, и
утром лимузин красовался под окнами их апартамента, сверкая лаком и никелем.
Свадебное путешествие в Париж заказала Марина,
и через час шейху гарантировали к концу визита загранпаспорт для нее.
И тогда исчезли границы ее желаний, и
величественное равнодушие небожительницы проступило в ней.
В ту неделю и всплыла на уста млеющего в
летнем зное Невского изменчивая легенда ее жизни. В серебристом «мерседесе»
неслась она по проспекту, и пассажиры троллейбусов пялили глаза в окна вниз:
водительница была одета в автомобильные перчатки и золотое колье, и ни во что
более. Гаишники останавливали ее пожрать глазами и получить милостивую
сторублевку: они тоже все знали.
Запахнувшись в соболиную шубу, вплыла она в
«Восточные сладости» и чеканно прозвенела через головы:
— Продавец! У вас все сладости продаются?
— Ну, — отреагировала продавщица. — А вам
чего?
— Сколько стоит это? — бестрепетный пальчик
указал на юного красавчика-брюнета из очереди.
— Это? рублей тысячу, — ухмыльнулась
продавщица с плотоядным пониманием.
— Получите, — Марина пустила за стекло кассы
веер бумажек и взяла красавчика за руку: — Забираю покупку.
Он побагровел и сияя последовал за владелицей.
Шуба распахнулась. Старухи охнули и заголосили. Мужики застонали. Прохожие
столбенели и крякали. Пыль взвилась за лимузином: царица совершила мимолетную
покупку.
Она сняла зал в «Неве»; официанты были
куплены; в заключение пира, средь развороченных гор икры и ананасов, шестеро
молодцев выволокли ванну, ее наполнили шампанским, Марина содрала платье от
Диора и нырнула в искристую пену.
Наутро она исчезла.
Шейх проснулся в царской постели один.
Поиск был безуспешен.
Ничто из его вещей не было тронуто. Все
покоилось на месте и в квартире Марины. Растворились в небытие серебристый
«мерседес», соболиная шуба, подаренные драгоценности и она сама.
Шейх бился в международной истерике. Угрозыск
падал с ног.
Передавали, что она рванула через финскую
границу, подкупив пограничников и таможню, связанных с мафией Фимы Бляйшица.
Фима категорически отрицал такой вариант.
Без надежды искали «мерседес» на Кавказе, куда
его могли продать возможные убийцы. И смутно подозревали в исчезновении
интересы всемогущего КГБ, но эта версия выяснению не поддавалась.
Марина, достигнув сияющей выси, растаяла в ней
бесследно.
Пристрастно допрашивали среди прочих и
мальчика из «Восточных сладостей», который был при ней в последний вечер. На
вопрос, что она делала, когда они расстались в последний раз, мальчик подумал,
вздохнул и сказал:
— Она плакала.
