И Нуффо сам берет быка за рога.
— Итак, — он наклоняется вперед и понижает голос, — лечительством и пением ваши таланты не ограничиваются.
А ведь он прав…
— Вы еще и изрядный торговец. Незаметно перевожу дух.
— Что ж, ваша взяла. Соблаговолите назвать окончательную цену.
Вот оно. Увы мне, болвану. Молчу.
— Что же? — деликатно настаивает хозяин. И я — а что делать?! — выпаливаю:
— Багряный.
Нуффо откидывается на спинку кресла. На вид он совершенно не удивлен. Но глаза все-таки прикрывает.
— Так, — говорит он минуты две спустя. — Допустим. А позвольте уточнить: в каком качестве вас интересует сей предмет? Для прислуги? Для уличных представлений? Для украшения прихожей? Для подарка невесте?
— Возможно, — тонко улыбаюсь я. — Или жениху.
И по лицу собеседника, на миг утратившему невозмутимость, понимаю: попал.
— Да, — задумчиво констатирует мой хозяин. — Вы действительно идете кратчайшим путем. Что взять с благородных сеньоров? Золото, земли, титулы? Так в этом вы, как я понимаю, не нуждаетесь…
Сейчас он беседует сам с собой, и я, будучи воспитанным человеком, не вмешиваюсь, хотя кое-что, не скрою, меня озадачивает. Арбих полагал, что Оллу разыскивает кто-то из высокородных, и скорее всего с помощью каффаров. Насчет каффаров он, похоже, не ошибся. А вот насчет заказчика…
Мне-то, собственно, все равно. Но — любопытно. Не кролика все же продаю…
— Итак, Багряный? — слегка прищурившись, сказал Нуффо. — Товар, прямо скажу, редкий. Очень редкий. Может быть, рассмотрим варианты? Например… — Он легонько пристукнул пальцем по поручню кресла, и на идеально гладкой столешнице выросла крохотная шкатулочка. — Возможно, вас заинтересует эта вещица?
Из вежливости заглядываю. Ничего особенного. На черном бархате — гладкое тусклое кольцо. Пожимаю плечами.
— Вряд ли.
— Да полюбопытствуйте хотя бы! Из вежливости подчиняюсь.
Кольцо как кольцо. Золотое. Тяжелое. На внутренней плоскости — полустертые письмена, то ли руны, то ли иероглифы.
Вновь пожимаю плечами.
— Прелесть. Но при всем моем уважении к древностям…
Пытаюсь вернуть безделушку, но хозяин поднимает палец.
— Прочтите, сделайте одолжение! Язык ведь вам известен?
Разумеется; в мою многострадальную голову намертво вбиты сотни наречий.
— «Аш назг дурбу… дурту…» Тьфу, гадость. Нет, извините, антиквариатом не интересуюсь…
— Даже таким? — подмигнул Нуффо.
— Особенно таким, — подмигнул я, возвращая кольцо в ларец.
В зале, кажется, посветлело. Собеседник заметно повеселел, а я опять ощутил себя слегка идиотом. Каббалистические штучки какие-нибудь. Спасибо хоть гомункулуса в колбе не предложил вместо «Айвенго».
Нуффир же разлил вино в бокалы — в настоящие, звонкие и прозрачные бокалы, придвинул ко мне вазу с фруктами и сказал:
— Доставку товара беру на себя.
— Моего или вашего?
Неторопливо просмаковав вино, хозяин остро взглянул мне в глаза.
— Почтеннейший дан-Гоххо! Я не знаю, кто вы, откуда и зачем. Возможно, вы и сами этого не знаете. Орудие воли Эру не обязано знать, что оно орудие и чье. Я давно предполагал, что вы — чужой. Теперь я знаю, что вы — не Темный. Этого для меня вполне достаточно. Даже с избытком. Но поймите правильно: я ответственен перед своим народом. Зачем вам нужен Багряный?
Я тоже отхлебываю из бокала. Хорошее вино, старое, душистое.
— Мне не нужен Багряный.
Наверное, впервые в жизни Нуффо теряет лицо. Не то чтобы совсем теряет, но оно как-то сминается, и на миг его хозяин кажется очень старым. А я ощущаю, наоборот, в себе некий кураж. Мои ставки здесь высоки, я это даже не чувствую, а знаю, хотя не могу объяснить откуда.
— Вы не ослышались, друг мой Нуффо. Мне нужен не Багряный, а всего лишь три минуты рядом с ним. Возможно, хватит и двух. Но без свидетелей.
— Что вы ему скажете? — быстро спрашивает каффар.
Презрительно ухмыляюсь:
— Абсолютно ничего. Более того, мне безразлично, будет ли он к тому времени жив или нет. Лучше, если нет.
— И все же? — У-Яфнаф подался вперед. — Извините, но я должен быть уверен…
Он пытается давить, и отвечать следует соответственно.
— Нет уж, — перебиваю я, — это вы меня извините. Я, между прочим, до сих пор не знаю, в силах ли вы предоставить мне нужную услугу…
— Смешно, — равнодушно отзывается каффар. — Если бы вы не были в этом уверены, я не имел бы удовольствия беседовать с вами.
Он допил вино и, вертя в руках пустой бокал, тихо сообщил:
— Мой народ очень стар. Мои предки заботились о зерне, из которого, проклюнулся росток мироздания… Их знания были неисчерпаемы, а сила потрясала сферы. Но это было встарь, а нам достались лишь малые крупицы.
Нуффо посмотрел на меня, словно ожидая возражений. Я молчал.
— Мы давно уже такие, как все. Живем, как сотворенные наскоро, и умираем, как они. Торгуем, работаем, оказываем услуги. На свою беду, даже это мы делаем лучше всех. Поэтому нас не любят. Но нам не нужна ничья любовь. Мы просто должны выжить. В «Увэхоль Цааль» сказано: когда покачнутся устои, именно нас призовет Эру свидетельствовать за всех, и горе миру, если никто не отзовется на зов.
Стакан выскользнул из пальцев каффара, но не упал, а не спеша опустился на стол.
— Мы изгои. Мы парии. Это правда. Как и то, что «Увэхоль Цааль» не лжет. Ваше дело, верить или нет… Нас убивали многие, но извести не сумел никто. А вот Багряный вполне способен, — голос его дрогнул. — Я почти уверен, что вы посланы Предвечным. Если же это не так, мы опять попробуем справиться сами.
В горле запершило; я глотнул вина и заверил:
— Не справитесь.
Ну и глаза у него! Наверно, он способен расплющить собеседника одним взглядом.
И что ему объяснишь? Что в Департаменте ворюга на ворюге, а ни сидеть на нарах, ни лететь в отставку без пенсиона никому неохота, он, предположим, поймет. Но вот как растолковать, что такое Департамент?
А объяснять надо.
— Не справитесь, — стараюсь звучать неотразимо убедительно. — Его мало убить. Его нужно Уничтожить. До последней пылинки. И только мне это по силам. Ваше дело — верить или нет… — повторяю я его же слова.
— Наше, — кивает каффар.
Затем вытягивает губы трубочкой, негромко свистит.
