Со стороны брода раздался отчаянный крик, затем сочной трещоткой шарахнула длинная очередь — в полмагазина, не меньше.
Лица мальчишек от удивления вытянулись — разинув рты, они уставились на Антона.
— Сам не понял… — растерянно пробормотал Антон, чувствуя, как в груди нехорошо заныло: ох и не похоже это на идиотские шалости, только присели хлопцы, не успели еще укушаться до потребной кондиции!
— А ну — сели, где стоите — сейчас посмотрю, — бросил пацанам, подхватывая карабин и ползком взбираясь на пресловутый штабель.
Пока лез да пристраивался поудобнее с оптикой, от брода еще дважды стрекотнуло: короткие бестолковые очереди почти без промежутка — кто-то то ли для острастки палил в воздух, то ли на ходу огрызался назад, не целясь.
— Ох ты, как нехорошо! — огорченно выдохнул Антон, наскоро обозрев перспективу. — Вояки фуевы, мать вашу!
«Площадка для пикника» представляла собой удручающее зрелище. До недавнего времени (а конкретнее — до перехода федеральных сил через Терек) литовские станичники выставляли здесь дозор: нагромождение камней, густые кусты, некоторая приподнятость над берегом — очень удобное место для наряда, любой, кто рискнул бы преодолеть брод, неизбежно попадал в сектор кинжального огня засевших за камнями казаков. Как раз та позиция, о которой говорят: посади толкового пулеметчика с группой прикрытия, полдня будет батальон держать.
Так вот, это распрекрасное местечко уникально защищенным и прикрытым было лишь со стороны супостата. На нашем же берегу, сразу за камнями, простиралась утыканная чахлыми кустиками лужайка. Аккурат до самой опушки леса, который отстоял от позиции метрах в трехстах. Нет, упрекать казаков в легкомыслии и недальновидности не стоит: на самой позиции были вырыты окопы полного профиля, надежно укрывавшие нарядчиков в том случае, если бы враг изловчился вдруг переправиться в другом месте и обойти дозор с тыла. Но окопы давненько никто не обслуживал по причине отсутствия надобности, бруствер смыло осадками на дно, и теперь там зияли неглубокие рытвины, полные жидкой грязи.
В этой грязи, увязнув в буквальном смысле по грудь, сидели двое «старожилов» — «притертый» и его водила. На лужайке, рядом с костром, лежали двое новичков — судя по габаритам, Колян и один из его подручных.
Колян признаков жизни не подавал, а подручный скреб землю руками и характерно подтягивал колени к груди, как это обычно делает человек, получивший пулю в живот.
Третий активно боролся за жизнь — волоча автомат по грязи, он неровными рывками полз к окопам, уткнув голову в землю и судорожно вскидывая руками. От штабеля до брода было немногим более полукилометра, и Антон не мог рассмотреть в прицел, тянется ли за третьим кровавый след, но по манере движения было очевидно, что боец серьезно ранен. И хотя костер с мангалом и окопы разделяло всего лишь два десятка метров, надежды на то, что третий успеет доползти, было очень мало…
— Раз… Два… Три… — насчитал Антон характерные шлепки-всплески в грязи, догонявшие ползущего, и, не выдержав, воскликнул:
— Да прикройте же вы, мать вашу!
Увы, насчет «прикрыть» дела обстояли из рук вон. Враг работал откуда-то с опушки, держал лужайку под полным контролем и — ввиду использования ПББС
[9]
либо какой-нибудь прибамбасины аналогичного свойства — был невидим и неслышим для засевших в окопе «старожилов». Кроме того, с точки зрения нормального индивида, который превыше всего ценит свою жизнь и не успел в полной мере заразиться неизлечимой бациллой боевого братства, «старожилы» все делали правильно. Товарищество — это, конечно, сильно звучит… Но высунешь башку из окопа, тебе ее тут же и продырявят. Лучше уж в грязи полежать — несколько некомфортно и непочетно, но относительно безопасно.
Третьему между тем посчастливилось напороться на крохотную складочку, подарившую ему полтора метра перекрытого пространства, не простреливаемого с опушки. Обострившимся чутьем раненого зверя он вычислил этот бугорок, затаился за ним, вжавшись в грязь всем телом — два запоздалых фонтанчика обозначили габариты ставшего невидимым для снайпера тела, возвращая надежду на счастливый исход неравного поединка.
Но полтора метра явно недостаточно для человека нормального роста — и враг тотчас же взялся это доказать. Антон непроизвольно поморщился, наблюдая, как резко отбросило в сторону левую ногу раненого. Раздался хриплый вскрик, человек за бугорком дернулся, как будто получил мощный электрический разряд, и тотчас же свернулся калачиком, втаскивая ноги в безопасную зону.
— Пизд…ц ступне, — машинально констатировал Антон. — Пизд…ц пацану. Куда там его до этого зацепило, неясно, но даже если только по конечностям — кровью истечет. Если в ближайшие десять минут помощь не окажут…
«Старожилы», затаившиеся в «грязевой ванне», по всей видимости, тоже объективно оценили положение раненого товарища: заворочались, закопошились, водила подлез к краю окопа и изготовился к броску — до раненого каких-нибудь семь-восемь метров, можно решить проблему одним хорошим рывком. «Притертый», собираясь прикрывать огнем, выдернул автомат из грязи, выставил над бруствером, повел стволом в сторону опушки, на ощупь пытаясь выдержать правильный угол.
Водила грузно метнулся из окопа, буксуя по грязи, бросился было к раненому — одновременно «слепой» ствол «притертого» единожды изрыгнул язычок пламени и тотчас же заглох. Ну естественно! Дурное правило, известное каждому нерадивому солдату: выкупал автомат в грязи — заполучи утыкание. Хорошо, что АКСМ — был бы АКС, почти наверняка вспучило бы ствол.
— Вот это ты прикрыл, урод! — буркнул Антон. — Да где же вас этому учат?!
Спасатель, быстро сообразив, что отчаянная попытка спасти товарища сорвалась, шмякнулся на землю и задом поерзал обратно в окоп.
Шлеп! Куртка на правом плече водилы лопнула кровавым розбрызгом, заметным даже с места сидения Антона. Человек дико крикнул, рухнул в окоп и отчаянно заблажил с подвывом.
— Нормально! — зло процедил Антон, сползая со штабеля и семимильными прыжками припуская к «Ниве». — Без Сыча, значит, никак! Ох и достали вы, вояки фуевы…
Достав из багажника второй карабин и боезапас, Антон вручил оружие Сашко, с барского плеча отвалил три запасных магазина — остальные распихал по карманам и снабдил приемышей исчерпывающим назиданием:
— Сидеть за штабелем, не высовываться. Я пойду поработаю. Если оглянусь и увижу ваши любопытствующие черепа — жопы на лоскуты распущу. Бывайте…
Забросив карабин за спину, наш парень минуты три путешествовал на карачках промеж штабелей, стараясь двигаться как можно быстрее и незаметнее — от его расторопности и скрытности целиком и полностью зависела жизнь троих недотеп, в настоящий момент оказавшихся волею случая в совершенно беспомощном состоянии.
Крайний штабель, отстоявший от опушки метрах в двухстах, наблюдательным пунктом можно было назвать с большой натяжкой, а на высокое звание снайперского гнезда он и вовсе не тянул. Однако приходилось довольствоваться тем, что дали — более в обозримой видимости ничего подходящего не имелось. Осторожно выставив верхнюю четверть головы за правый габарит, Антон озадаченно хмыкнул и беззвучно выругался.
