— А как же Джой?
— Она тоже будет сидеть там. С другой стороны, — сказал Леонард.
Все пошли внутрь. Эбба с Венделой и Понтусом шли сзади. Рут шепнула:
— Но почему именно сейчас? Почему ты рассказала только в день его смерти?
Эбба нагнулась вперед, чтобы лучше слышать. Хелена прокашлялась и тихо сказала:
— Мне нужно было сказать это Раулю… Больше нельзя было оттягивать.
— Что ты имеешь в виду? — удивился Леонард.
Хелена оглянулась и заметила Эббу. Повернувшись к родителям Рауля, она спросила:
— Вы знакомы с моей сестрой, Каролиной аф Мельхиор?
— Высокой темноволосой виолончелисткой? — сказал Леонард. — Она будет играть во время церемонии.
Эбба нагнулась к Понтусу и шепнула:
— Это будет любопытное зрелище. На еврейских похоронах принято рвать на себе одежду и выдирать волосы.
Понтус был так близко, что она уловила аромат его туалетной воды — смесь сандалового дерева и цветков апельсина.
— Но никто не говорил, что это должны быть твои собственные волосы, — добавила Эбба.
Эбба улыбнулась, а Понтус достал из кармана кипу и надел. Очередь продвигалась медленно. В часовне яблоку негде было упасть. Вендела ткнула Эббу в спину. Она обернулась к помощнице.
— Я тут подумала… Хелена сказала, что дала Раулю фото.
— Ну?
— Криминалисты его не нашли.
— Ты абсолютно права.
— А ведь самое естественное было положить фото в бумажник.
— Бумажник, который Каролина открыла, когда искала шприцы. Видела ли она фото?
— Она не могла не узнать своего племянника. А дальше оставалось только сложить два и два. А на это даже наша Каролина с ее девятью классами школы способна. Но кто забрал снимок?
Двое мужчин из «Хевра Кадиша»
[5]
шикнули на них. Эбба с Венделой перешли на шепот. Эбба оглянулась по сторонам. В последний раз она была здесь пять лет назад на похоронах отца. Но не помнила, чтобы в часовне было так холодно. В центре стоял гроб, накрытый черным покрывалом, на котором лежала звезда Давида. Странно, но там не было цветов, за исключением венка из красных роз (вроде это против еврейских традиций). Эбба попыталась прочитать надпись на ленте, но это было невозможно. Очки из сумочки она доставать не стала.
Вместо этого женщина нагнулась к Понтусу и шепнула:
— Я кое-что должна проверить. Скоро вернусь.
Извиняясь, она протиснулась через толпу и спросила одного из организаторов похорон:
— У меня вопрос. Там есть венок…
— Цветы у нас не приняты.
— Я знаю. От кого венок и что написано на ленте?
— Я узнаю.
Вскоре мужчина вернулся:
— Там написано «Твоя навеки».
— Отправитель?
— Анна Юнгберг.
Эбба поблагодарила и встала у входа. Она оглядела зал. Луиза разговаривала с директором Симфонического оркестра Шведского радио. Эбба подошла к ней и положила руку на плечо:
— Вы не видели Анну?
— Анну? Нет.
— Она собиралась на похороны?
— Не знаю. Мне она ничего не говорила.
Все собрались, а Анны по-прежнему нигде не было видно. Понтус беспокойно озирался, пытаясь отыскать Эббу взглядом. Она вернулась на свое место.
— В чем дело? — спросил Понтус.
— Анны Юнгберг нет. Она прислала венок с надписью «Твоя навеки».
— Вот как. Найди ее! — немедленно отреагировал Понтус. — Я останусь здесь и расскажу, как все прошло. Вендела тебе нужна?
— А тебе? — процедила Эбба и пошла прочь.
Выйдя на улицу, она позвонила по мобильному Анне домой, никто не ответил. Она набрала номер мобильного. Включился автоответчик. Эбба прижала мобильный к подбородку и задумалась. Потом позвонила в полицию и спросила, не получали ли там информации об Анне Юнгберг. Пять минут ушло у сотрудницы на просмотр списков потерпевших, но Анны в них не было. У Эббы возникло нехорошее предчувствие.
Она решила позвонить Сванте на мобильный:
— Мне нужна твоя помощь! У тебя компьютер под рукой?
— Погоди секунду… да.
— Найди мне номера всех приемных отделений «Скорой помощи» в Стокгольме. Пришли эсэмэской. А первый можешь назвать сразу.
Эбба позвонила в больницу Каролинску. Анна Юнгберг к ним не поступала. Пришла эсэмэска от Сванте. Эбба снова набрала номер. Ее подозрения оказались верными. В больнице Сёдершукхюсет ей ответили, что у них есть пациентка по имени Анна Юнгберг. Эбба представилась, назвала свою должность и попросила медсестру узнать подробности и перезвонить ей на мобильный.
— Анна Юнгберг, сорок четыре года.
— Когда она поступила?
— Десять минут назад.
— Причина?
— Попытка самоубийства.
— О’кей! Если она захочет что-то сказать, все выслушайте и запишите. Поняли? Я скоро буду.
Эбба поспешила к машине, на дороге набирая сообщение Венделе. Но на бегу это делать было неудобно, да и новые туфли начали жать, так что получился какой-то бред. Эти туфли предназначались для того, чтобы сидеть в них, закинув ногу на ногу, в дорогих ресторанах, а не бегать сломя голову по гравию. Эббе пришлось остановиться, чтобы отправить эсэмэску.
В приемной «Скорой помощи» было неожиданно тихо и спокойно для рабочего дня. Эбба назвала себя на ресепшн, и к ней тут же вышел дежурный врач, молодый человек чуть старше Якоба, но уже с мешками под глазами. Интересно, чем они вызваны — тяжелой работой или ночными вечеринками? Может, и тем и другим? В руках у него был формуляр, который он ей зачитал:
— Анна Юнгберг поступила в двенадцать сорок. Подозрение на попытку самоубийства. Она бросилась в воду рядом с Сёдер Мэларстранд. К счастью, ее заметили спортсмены, вышедшие на пробежку. Они и вызвали «скорую». Женщина была в сознании и сообщила, что приняла дексофен, запив бутылкой шампанского. Мы взяли пробы. Дексофен в сочетании с алкоголем смертельно опасен. Но мы успели сделать промывание желудка. Пациентка находится под наблюдением, и скоро мы переведем ее в отделение интенсивной терапии. Если вы немного подождете, сможете поговорить с ней.
— Конечно, я подожду. Скажите, когда можно будет зайти.
— Хорошо. — Доктор ушел.
Присев в кресло. Эбба достала мобильный, чтобы позвонить Венделе.
Кто-то коснулся ее руки, и, подняв глаза, Эбба увидела медсестру, которая показывала на знак с перечеркнутым мобильным телефоном. Эбба вышла в коридор и обнаружила один пропущенный звонок и пять новых сообщений. Первое было от Сванте, который интересовался, все ли у нее в порядке. Вендела спрашивала, нужно ли ей присоединиться. Третье было от Луизы. Она интересовалась, удалось ли Эббе найти Анну и все ли с ней в порядке. Эбба задумалась. Как она и предполагала, Луиза чувствует себя ответственной за членов своего квартета и хочет постоянно контролировать их. Но зачем информировать об этом Эббу? Следующее сообщение было от дочери, которая предлагала поужинать вместе. Видимо, у нее снова кончились деньги и надоело жить на одних макаронах. Последнее сообщение было от ее нового шефа, Понтуса Стриндберга: «Каблуки выдержали пробежку? Как там наша самоубийца? Жду рапорта. П.». Сама Эбба никогда бы так не написала — грубо и неуважительно. Или написала бы? Вдруг Вендела с Якобом тоже считают ее плохим начальником? А другие коллеги? Может, поэтому ее решили не повышать по службе? Мужчине позволительно быть жестким и грубым, но от женщины ждут совершенно другого. Или во всем виновато ее женское тщеславие и не стоило надевать эти туфли утром?
