— За что?
Склонив голову набок, Анна доверительно улыбнулась:
— Когда я вошла в гостиную и увидела тебя с Раулем, то… но потом мы поговорили, и все прояснилось.
— Вот как, — уклончиво ответила Хелена, не понимая, к чему клонит Анна.
— Ты знаешь мои чувства к Раулю. Увидев вас, подумала, что вы любовники. Ужасно расстроилась, естественно, потому что не мыслю жизни без него. Мы ведь очень друг другу подходим, Хелена! Но Рауль объяснил, что вы просто друзья, что он хотел тебя утешить. Ты, конечно, расстроена тем, что происходит между нами. Такой вот Рауль человек. На вид почти жестокий, но внутри очень добрый. Он мечтает о семье и детях. И я смогу все это дать любимому. — Хелена в изумлении смотрела на Анну. Но та ничего не замечала и продолжала сладкую песню: — Меня тронуло, как Рауль заботится об окружающих. Посмотри на Каролину. Она вела себя все эти дни просто отвратительно, а он все равно старается расположить ее к себе. И все ради Луизы! Видишь, какой он хороший человек. На все готов ради друзей.
Хелена чувствовала себя неловко: откровенность Анны раздражала, а беседы Рауля с ней казались выдумкой. С какой стати ему обманывать Анну? И кому верить: Раулю или Анне?
— Ты права, Анна, — улыбнулась Хелена и отправилась в студию.
* * *
Луиза забыла записи в комнате. Поднявшись по лестнице, она завернула за угол и наткнулась на Рауля. Он отступил, на мгновение их глаза встретились.
— Луиза, — пробормотал он и отвел взгляд.
Луиза смотрела на Рауля, надев на лицо маску спокойствия. Несколько секунд они стояли так, пытаясь оттянуть неизбежное. Луиза не выдержала первой.
— Как ты мог? — всхлипнула она.
— Что я должен сказать, Луиза?
— Ты не думаешь, что нужно хотя бы извиниться?
Рауль тянул с ответом. Вздохнул, скрестил руки на груди:
— Я понимаю, что ты чувствуешь, но не стану извиняться. Просить прощения — это, значит, признать ошибку. Но я уверен, что поступил правильно. У меня… у нас не было другого выбора.
— Сколько тебе лет, Рауль? Ты ведь не подросток, который не умеет держать себя в руках! Ты — взрослый человек, и обязан отвечать за свои поступки. Ты сделал выбор осознанно, и это — цена нашей дружбы. Низко же ты ее оценил.
— Луиза, я понимаю, что ты расстроена, тобой сейчас владеют эмоции. Но со временем ты успокоишься и поймешь, что я смогу сделать ее счастливой. Я по-прежнему твой друг, Луиза, и всегда буду им.
— Друг? — Луиза словно выплюнула это слово. — Это ты называешь дружбой? Разве друзья так поступают: предают, обманывают, причиняют боль, думают только о себе? Да лучше иметь врагов, чем таких друзей. Как ты мог… ради минутного удовольствия… — Луиза покачала головой и сказала сквозь слезы: — Отвратительно. Седина в голову — бес в ребро. Польстился на молоденькую.
— Луиза, мы с тобой почти ровесники. — В голосе Рауля послышались жесткие нотки. — Так что высказывание «бес в ребро» я комментировать не хочу, ты и сама правду знаешь. Но сейчас, как видно, ясно мыслить ты не в состоянии, да я и не требую этого. Но знай: что бы ты ни сказала, это не изменит моего решения.
Луиза посмотрела на Рауля: и этот человек когда-то был ее лучшим другом! На глаза опять набежали слезы, и она поспешила уйти, не желая показать свою беспомощность. Однако Рауль схватил Луизу за руку. Рука оказалась по-старчески костлявой, с сухой кожей.
— Не смей! — прошипела она.
— Мы не можем так расстаться, — произнес Рауль, еще крепче сжимая руку. — Разве ты не чувствуешь: я тоже страдаю.
— Мне больно! Отпусти!
Рауль разжал пальцы:
— Лусс, ты должна отпустить Каролину. Должна. Я никогда не расстанусь с ней. Каролина — моя. Я люблю ее больше всего на свете.
Луиза чуть не вцепилась ему в горло и почти прорычала:
— Твоя? Отпустить? Да она беременна! Она ждет нашего ребенка! А ты используешь ее, как шлюху, на одну ночь! Мысль, что ты спал с ней, вызывает у меня отвращение. Меня тошнит от обоих! — Луиза перевела дыхание. Сердце бешено билось. — Что ты вообще знаешь о Карро? Красивая, талантливая… но ты и понятия не имеешь о ее недостатках. — Внезапно она произнесла на удивление спокойным голосом: — Никто не ранил меня так, как ты, Рауль. Даже Каролина — не так. После отъезда с острова мы больше не увидимся, дорогой.
* * *
В студии Шель Нильссон настраивал микрофоны. С телосложением, как у портового грузчика, он и вел себя соответственно: жевал снюс и ругался. Поздоровавшись, Хелена достала скрипку и стала наблюдать через стекло за Раулем и Каролиной. Сестра курила, а Рауль стоял рядом, опустив голову. Слов Хелена разобрать не могла, но, судя по виду, оба были чем-то обеспокоены. Хелена гадала, в чем дело.
— Ужасный шторм был, — сказал Шель.
— И не говори, — рассеянно ответила Хелена, вглядываясь в лицо Рауля.
— Мы с Яном думали, что придется отменить запись.
Хелена заметила, как сестра что-то прошептала Раулю на ухо.
Он взял ее локон и поднес к губам.
— Отменить?
У Хелены бешено забилось сердце. Он целует ее волосы! Что происходит? Ей казалось, что это кадры фильма, а не реальность. Верить в такую действительность не хотелось.
Каролина тем временем подняла лицо к Раулю, а он скользнул рукой по груди. Большим и указательным пальцами, судя по реакции сестры, сжал сосок. Вздрогнув от боли и вспыхнувшего желания, она выгнулась к нему.
Хелену словно окатили ледяной водой, и она следила за происходящим с нарастающим ужасом.
Вот Каролина отстранилась, Рауль повернулся к окну и заметил ее. Кивнул в знак приветствия. Хелена отвела глаза. Дышать, казалось, было нечем.
— Начнем! — сказала Луиза, входя в студию.
Затушив сигарету, Каролина вошла в зал, следом — Рауль. Он достал скрипку и коснулся руки Хелены.
— Все в порядке? — спросил как ни в чем не бывало.
— Не трогай меня! — зло прошептала Хелена, отдергивая руку.
Только присутствие Яна и Шеля в студии, казалось, спасало квартет от массовой истерии. Занимаясь привычными делами, звукорежиссер и оператор напоминали остальным о том, что где-то течет нормальная жизнь нормальных людей. Их работа успокаивала остальных: подключение микрофонов, проверка звука, настройка пульта — все проходило в обычном режиме, спокойно и по-деловому.
Все расселись по местам. Когда Ян подошел к Анне, чтобы приподнять на стойке микрофон, та расплылась в улыбке. Звукорежиссер казался ей интересным мужчиной: высокий, худощавый, с седеющими светлыми волосами. Не старше пятидесяти. Невольно он заглянул за глубокое декольте, и Анна покраснела, довольная вниманием к ее пышной груди.
Хелена сидела, тупо уставившись в ноты, едва удерживая инструмент в потных руках. Дрожащие пальцы отказывались сжимать смычок. Скрипка издала жалобный дребезжащий звук.
