– Надеюсь, улыбаться не запрещено законом, – сказал он, в то время как она клала молочную пенку ему в чашку.
– Вам лучше знать, сэр.
– А вашему боссу и подавно. – Ребус расплатился, опустил сдачу в коробку из-под маргарина, предназначенную для чаевых, и поехал дальше, держа курс на участок Сент-Леонард. Он был уверен – буфетчица не знает, что он полицейский. Она просто ответила шуткой на шутку. Когда же он, продолжая словесную игру, подцепил ее босса, владельца нескольких местных ларьков, когда-то работавшего адвокатом, буфетчица явно не поняла юмора.
Подъехав к участку, Ребус некоторое время сидел в машине, попивая кофе и наслаждаясь сигаретой. У задних дверей участка стояло несколько полицейских фургонов, которые должны были везти задержанных в суд. Несколько дней назад Ребус сам давал свидетельские показания в суде, и теперь ему захотелось узнать, чем закончилось то дело. Когда дверь участка открылась, он ожидал увидеть полицейский конвой, но это была Шивон Кларк. Заметив его машину, она улыбнулась и покачала головой: подобную сцену Шивон наблюдала чуть не каждый день.
Когда она приблизилась, Ребус опустил стекло.
– Приговоренный к смерти плотно позавтракал, – сказала Шивон.
– И тебе также доброго утречка.
– Тебя хочет видеть босс.
– У него хорошие ищейки.
Шивон ничего не сказала, она только улыбалась каким-то своим мыслям, пока Ребус выбирался из машины. Они уже пересекали служебную стоянку, когда Шивон сказала:
– Не «у него», а «у нее». Ты что, забыл?…
Ребус встал как вкопанный.
– Совершенно забыл, – признался он.
– Похмелье дает себя знать… – Шивон притворно вздохнула. – Подумай хорошенько, Джон, может быть, ты еще что-нибудь забыл?
Она заботливо придержала для него дверь, но Ребусу почему-то представился охотник, открывающий дверцу ловушки.
Войдя в кабинет, некогда принадлежавший Фермеру Уотсону, Ребус сразу огляделся в поисках перемен. Исчезли семейные фото Уотсона и кофеварка, на картотечном шкафу лежало несколько поздравительных открыток, но в остальном знакомая комната выглядела как всегда, включая гору документов в лотке для входящих бумаг и одинокий кактус на подоконнике. Джилл Темплер, похоже, чувствовала себя не очень уютно в старом кресле Уотсона, которое за многие годы успело принять форму его могучей фигуры и плохо подходило для человека более деликатного сложения.
– Присаживайся, Джон, – сказала Джилл и – когда Ребус уже опускался на стул для посетителей – добавила: – Кстати, расскажи, что там у тебя произошло вчера?…
Локти на столе, кончики пальцев плотно прижаты друг к другу – именно так частенько сидел Фермер Уотсон, когда пытался скрыть нетерпение или недовольство. Наверное, Джилл, сама того не сознавая, переняла у него эту манеру, а может – считала ее начальственной привилегией, перешедшей к ней вместе с креслом.
– Вчера?
– Ты зачем-то оказался в квартире Филиппы Бальфур; ее отец застал тебя там. – Джилл подняла голову. – Он сказал, что ты пил.
– Мы все пили, разве нет?
– Да, но некоторые пили слишком много. – Она снова уперлась взглядом в какие-то листки на столе. – Мистер Бальфур интересовался, что тебе понадобилось в квартире его дочери. Честно говоря, мне бы тоже хотелось это узнать.
– Я просто возвращался домой…
– …С Лит-уок в Марчмонт через Нью-Таун? Похоже, кто-то направил тебя самым длинным путем.
Ребус вдруг заметил, что все еще держит в руках одноразовую чашку с остатками кофе. Чтобы выиграть время, он не спеша наклонился и поставил ее на пол.
– У меня такая привычка, – сказал он. – Иногда я люблю вернуться на место происшествия, когда там уже никого нет.
– Зачем?
– На случай, если в суматохе кто-то что-то пропустил, не заметил.
Джилл, казалось, обдумывает его слова.
– Почему-то мне кажется, что это еще не все, – сказала она наконец.
Ребус пожал плечами и посмотрел в окно. Джилл Темплер снова уставилась на совершенно чистый лист бумаги.
– Потом ты решил навестить бойфренда мисс Бальфур, – сказала она. – Ты уверен, что это было разумно?
– Ну, к нему я действительно зашел по пути. Сначала я остановился поболтать с Конноли и Дэниелсом, потом увидел, что у мистера Костелло горит свет, и решил зайти, чтобы удостовериться, все ли у него в порядке.
– Заботливый полицейский, это надо же!… – Джилл немного помолчала. – Должно быть, Костелло никогда не сталкивался с подобным вниманием со стороны властей, коль скоро счел нужным рассказать о твоем визите своему адвокату.
– Я не знаю, почему он это сделал. – Ребус немного поерзал на жестком стуле, притворившись, будто тянется к стаканчику с кофе.
– Его адвокат квалифицирует твои действия как «причинение беспокойства». Возможно, из-за этого нам придется снять наружное наблюдение. – Джилл бросила на Ребуса острый взгляд.
– Послушай, Джилл, – начал Ребус, – мы с тобой знаем друг друга уже чертову уйму лет, и тебе прекрасно известно, как я работаю. Не сомневаюсь, что старший суперинтендант Уотсон дал тебе соответствующие наставления.
– Это дело прошлое, Джон.
– Ты о чем?
– Сколько ты выпил вчера?
– Возможно, чуть больше, чем следовало, но я тут ни при чем.
Брови Джилл поползли вверх, и Ребус поспешил объясниться:
– Я совершенно уверен, что дурак бармен влил мне в стакан какую-то дрянь.
– Я хочу, чтобы ты показался врачу, Джон.
– Господь Всемогущий!…
– …И поговорил с ним по поводу твоего пьянства, твоего питания и вообще здоровья… Я хочу, чтобы ты прошел курс лечения и… в общем, сделал все, что врач сочтет нужным.
– Люцерна и морковный сок?
– Ты должен показаться врачу. – Это прозвучало почти как приказ. Ребус в ответ только фыркнул и, залпом допив кофе, показал Джилл пустой стакан.
Молоко пониженной жирности.
Она почти улыбнулась.
– Полагаю, это хорошее начало.
– Но послушай, Джилл… – Он поднялся и бросил стакан в корзину для мусора, в которой еще не было ни единой бумажки. – То, что я иногда выпью… это ведь не мешает моей работе.
– Вчера помешало.
Ребус покачал головой, но лицо Джилл Темплер стало жестким. Глубоко вздохнув, она сказала:
– Вчера, перед тем как ты ушел из клуба… Ты ведь помнишь, как ты уходил, не так ли?
– Конечно. – Ребус уже поднялся и теперь решил, что садиться снова не имеет смысла. Так он и стоял перед столом Джилл, опустив руки по швам.
– А ты помнишь, что ты мне сказал? – Очевидно, лицо Ребуса выразило все, что она хотела узнать, поэтому Джилл продолжила почти без паузы: – Ты хотел, чтобы я поехала с тобой – к тебе!…
