Еще ряд коротких репортажей с Принсез-стрит. Несколько демонстрантов залезли на памятник Вальтеру Скотту. Другие карабкались на ограду парка, норовя ударить ногами по выставленным щитам полицейских. Полетели комья земли и дерна. Затем в ход пошли скамейки и урны для мусора.
— Страсти накаляются, — пробормотал Моз.
Экран замигал. Новая картинка: Торфихен-стрит, полицейский участок, забрасываемый палками и бутылками.
— Хорошо, что мы не торчим там, — заметил Моз.
— Зато мы торчим тут.
Он посмотрел на нее непонимающе:
— Ты хотела бы оказаться в гуще событий?
Не отрывая глаз от экрана, она пожала плечами. Какая-то покупательница, застрявшая вместе с другими такими же бедолагами в универмаге на Принсез-стрит, дозвонилась в студию по мобильному.
— Мы просто случайные прохожие, — истерически кричала женщина. — Мы хотим только одного — выйти отсюда, но полиция обращается с нами так, как будто мы и есть нарушители спокойствия… А тут матери с детьми… старики!
— Вы считаете действия полиции неправомерными? — задал ей вопрос журналист.
Шивон взяла в руки пульт и стала переключать каналы: по одному показывали «Коломбо», по другому — «Диагноз: убийство»… по четвертому шел какой-то художественный фильм.
— О, да это же «Похищенный», — воскликнул Моз. — Класс!
— Извини, придется тебя разочаровать, — сказала она, возвращаясь на новостной канал.
И снова те же самые беспорядки. Показанные под разными углами и в разных ракурсах. Протестующий, которого она видела на стене на Каннинг-стрит, все еще сидел там, болтая ногами. Сквозь прорези закрывающего все лицо шлема сверкали глаза. Он прижимал к уху мобильник.
— Кстати, — оживился вдруг Моз, — мне тут звонил Ребус и спрашивал, как можно задействовать ликвидированный номер.
Шивон уставилась на него:
— А он не сказал, почему его это заинтересовало?
Моз отрицательно покачал головой.
— Ну и что ты ему ответил?
— Можно сдублировать SIM-карту или задействовать только режим исходящих звонков. — Он пожал плечами. — В общем, по-разному.
Шивон снова перевела взгляд на экран. Моз положил руку ей на плечо.
— Как тебе Молли? — спросил он.
— Тебе повезло, Эрик. Он широко улыбнулся:
— И я так думаю.
— Но все-таки скажи, — начала Шивон, ненавидя себя за то, что не удержалась, — она всегда такая дерганая?
Улыбку с лица Моза словно сдуло.
— Прости, Эрик, это дурацкий вопрос.
— А она сказала, что ты ей понравилась, — сообщил он. — Она добрая.
— Да отличная девушка, — согласилась Шивон. — А скажи, как вы познакомились?
— В клубе, — смущенно произнес он.
— Вот уж не думала, что ты ходишь на танцы.
Оторвав взгляд от экрана, Шивон снова посмотрела на него.
— Молли прекрасно танцует.
— Да, по ее фигуре это сразу видно…
Тут у Шивон зазвонил мобильник, и она почувствовала невероятное облегчение. Но на дисплее высветился номер ее родителей.
— Алло?
Поначалу она приняла звуки, доносившиеся из трубки, за помехи на линии, но затем, прислушавшись, поняла — это крики, кошачьи вопли, свист. Те же самые звуки, которые шли фоном в репортажах с Принсез-стрит.
— Мама? — закричала она в трубку. — Папа?
Наконец в трубке зазвучал голос — голос отца:
— Шивон? Ты меня слышишь?
— Папа? Какого черта вы там делаете?
— Мама…
— Что? Папа, дай ей трубку, слышишь?
— Мама…
— Что случилось?
— У нее кровотечение… «скорая помощь»…
— Папа, ты все время пропадаешь! Где вы находитесь?
— Киоск… парк у Принсез-стрит.
Молчание. Она смотрела на маленький прямоугольник экрана. Связь прервалась.
— Связь прервалась, — произнесла она.
— Что случилось? — спросил Моз.
— Мои родители… они как раз там. — Шивон кивком указала на телеэкран. — Подбрось меня.
— Куда?
— Туда. — Она ткнула пальцем в экран.
— Так куда?
— Туда.
9
Доехать они смогли только до Джордж-стрит. Выйдя из машины, Шивон напомнила Мозу, что он должен ехать к Дженсенам. Он умолял ее быть как можно осторожнее, но она молча хлопнула дверью машины.
Протестующие, просочившиеся с Фредерик-стрит, были и здесь. Из окон и дверей магазинов за ними наблюдали объятые ужасом продавцы. Случайные прохожие жались к стенам, словно надеясь слиться с ними. Тротуары и проезжая часть были усыпаны мусором. Протестующих пытались вытеснить обратно на Принсез-стрит. Шивон беспрепятственно прошла сквозь линию полицейского оцепления. Попасть внутрь кольца было просто, а вот выйти назад — проблематично.
В этой части города она знала только один киоск: рядом с памятником Скотту. Ворота в парк были закрыты, поэтому Шивон направилась к ограде. Схватки вспыхивали уже не на улице, а в самом парке. Метательными снарядами служили валявшиеся под ногами банки, бутылки, камни. Чья-то рука схватила ее за куртку.
— Туда нельзя.
Шивон повернулась к полицейскому. Над его забралом красовались буквы «ЭС».
— Не иначе как «Эксцесс», — подумалось ей. — Как раз то, что нужно». Свое удостоверение она держала наготове.
— Я инспектор уголовной полиции! — прокричала она.
— Тогда у вас не все дома — сказал полицейский, разжимая руку.
— Это я уже слышала, — ответила Шивон, перешагивая через пики ограды.
Осмотревшись, она поняла, что к протестующим присоединилось местное хулиганье, которое хлебом не корми — дай только подраться. А тут еще такое удовольствие: можно позволить себе лягнуть копа или запустить в него чем-нибудь и остаться безнаказанным. Их лица были наполовину закрыты шарфами с эмблемами футбольных клубов или воротниками застегнутых наглухо фуфаек. Хорошо еще, что теплая погода заставила их сменить ботинки «Доктор Мартен» на мягкие кроссовки.
Вот и киоск, торговавший мороженым и прохладительными напитками. Сейчас он стоял закрытый; тротуар перед ним был густо усеян осколками. Пригнувшись, Шивон обежала вокруг него: отца не было. Ей бросилась в глаза цепочка капель крови на земле, ведшая к воротам и около них обрывавшаяся. Она еще раз обогнула киоск. Постучала по панели откидного прилавка. Опять постучала. Изнутри послышался придушенный голос:
