— Да.
— А если эта девушка никуда не уехала и с ней все-таки случилась беда? Может, вы проверите? Откуда вам знать наперед, вдруг, разыскивая ее, вы найдете улики.
— Вам не откажешь в здравом смысле, но если с чего-то начинать, то позвольте спросить: вы видели хоть раз эту девушку с четой Пэйнов?
— Ну… нет.
— А чету Пэйнов — примерно в то время, когда она пропала?
— Я видела их, конечно, они колесили по улицам, но точных дат не помню.
— Хотя бы примерно? В то время, когда исчезла эта девушка?
— Да.
— Они оба были в машине?
— Да.
— Мне нужно знать имя девушки.
— Да пожалуйста.
— Но не типа Кэнди, а ее настоящее имя.
— А чем вам не нравится Кэнди?
— Не верю, что это ваше настоящее имя.
— Ну-ну, теперь понятно: вы действительно важный работник сыскного ведомства. Мое настоящее имя Хейли, и оно, если хотите знать мое мнение, еще хуже.
— А по-моему, отличное имя.
— Не пытайтесь взять меня лестью. Вам ли не знать, что проститутки не верят комплиментам…
— Да я и…
Она улыбнулась:
— Догадываюсь: вы и не пытались. — Кэнди склонилась над столом, ее бледное лицо приблизилось к Бэнксу — он почувствовал в ее дыхании запах жевательной резинки и табака, — и она произнесла: — Ее уличным именем было Анна, но я знаю ее настоящее имя. Что вы на это скажете, мистер детектив?
— Скажу, что мы будем сотрудничать, — ответил Бэнкс, потянувшись за блокнотом и ручкой.
Она откинулась на спинку стула и сложила руки на груди:
— Не так сразу, только после того, как я выкурю сигарету.
— Ну что еще? — спросила Джанет. — Я уже изменила показания.
— Мне ли не знать, — ответила Энни. Она почувствовала, как к горлу снова подкатывает тошнота. Отчасти из-за нестерпимой духоты в квартире Джанет — но только отчасти. — Я только что из прокуратуры.
Джанет налила себе немного джина, вернее, все, что оставалось в бутылке:
— И что?
— Я должна арестовать вас и доставить в участок, где вам будет предъявлено обвинение.
— Понятно. И в чем меня собираются обвинить?
Энни, сделав паузу и глубоко вдохнув, сказала:
— Прокуратура поначалу настаивала на обвинении в убийстве, но мне удалось убедить их изменить это определение на убийство в состоянии аффекта. Вам еще придется беседовать с ними по этому поводу, но я уверена: если вас признают виновной, такое обвинение будет наиболее мягким.
Ни вспышки гнева, ни состояния шока, которых она со страхом ждала, не последовало. Джанет задумалась, обмотала вокруг указательного пальца нитку, которую теребила в руках, нахмурилась и отхлебнула из стакана.
— Это из-за вердикта, вынесенного Джону Хэдли, верно? — спросила она. — Я слышала об этом по радио.
Энни, нервно сглотнув слюну, со вздохом произнесла:
— Да.
— Я так и подумала. Жертвенный агнец.
— Послушайте, — стараясь быть убедительной, заговорила Энни, — мы должны закончить это дело. Прокуратура, возможно, тоже не останется в стороне…
Джанет подняла вверх руки:
— Нет.
— Джанет…
— Нет. Если эти гниды хотят предъявить мне обвинение, пусть предъявляют. Я не собираюсь доставлять им удовольствия, признавая себя виновной в том, что честно выполняла свою работу.
— Сейчас не время играть в игрушки, Джанет.
— А с чего вы взяли? Я говорю серьезно. Я не признаю себя виновной ни по одному обвинению, которые они собираются мне предъявить.
Энни почувствовала отчаяние:
— Джанет, вы не можете так поступить!
В ответ Джанет рассмеялась. Как плохо она выглядит, подумала Энни, — грязные нечесаные волосы, бледная нездоровая кожа.
— Глупости! — сказала Джанет. — Конечно смогу. Начальство требует, чтобы мы работали, хотят, чтобы люди чувствовали себя в безопасности, засыпая ночью в своих постелях, когда едут утром на работу или идут вечером промочить горло. И вот как они платят за то, что мы очищаем улицы от убийц. Нет, Энни, я не признаю себя виновной даже в убийстве в состоянии аффекта.
Энни, наклонившись и стараясь придать своим словам максимальную убедительность, обратилась к Джанет:
— Подумайте еще раз, Джанет. Вам надо принять одно из самых важных в жизни решений.
— Я уже приняла это решение в подвале на прошлой неделе. И постоянно думаю о нем. Все эти дни ни о чем другом и не думаю.
— Ваше решение твердое?
— Да.
— Вы считаете, мне хотелось этого? — спросила Энни, вставая.
Джанет посмотрела на нее с улыбкой:
— Да нет, конечно, вы не хотели. Вы законопослушный гражданин, вам нравится поступать правильно, хотя вы, так же как и я, понимаете, что вся эта история дурно пахнет. Но вы все равно будете выполнять свою работу. Гнусную, проклятую работу. А вы знаете, я почти рада, что так произошло, рада оказаться в стороне. Подальше от проклятого лицемерия. Ну что ж, давайте, делайте свое дело.
— Джанет Тейлор, я задерживаю вас по подозрению в убийстве Теренса Пэйна. Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством. Вы все поняли?
Когда Энни предложила встретиться, чтобы выпить где-нибудь, но только не в «Куинс армс», Бэнкс сразу все понял. Этот паб был для них чем-то вроде явки. Именно сюда они приходили после работы, чтобы посидеть и выпить. Предложив увидеться в облюбованном туристами пабе «Крысолов» на Касл-хилл, Энни давала Бэнксу знать, что у нее есть более серьезные новости, чем те, которыми они обмениваются каждый вечер. Или же она решила сменить обстановку, поскольку старший инспектор Чамберс все-таки разнюхал, что они встречаются.
Бэнкс пришел в «Крысолов» десятью минутами раньше условленного, взял в баре пинту пива и сел за столик возле окна, расположившись спиной к стене. С его места открывался впечатляющий вид. Ухоженные сады были засажены всех оттенков радуги цветами, а на той стороне реки высокие деревья, ронявшие облетающие лепестки, маскировали убожество архитектуры Ист-Энда. Он все-таки сумел разглядеть несколько обшарпанных двухквартирных домов и две высокие жилые башни, торчащие, как два пальца, протянутые для рукопожатия небу, а позади — заросшую пышной растительностью долину с полями ярко-желтого рапса и даже представил себя петляющим на машине меж едва различимых вдали изумрудных Кливледских холмов.
