Ребус покачал головой.
— Так вот почему бедняга рванул в Новую Зеландию.
— В Австралию, насколько я знаю.
— Без разницы, все равно на край света. Куда угодно, только подальше от Фрэнка Хаммеля.
— А что насчет брата пропавшей?
Кафферти задумался на несколько секунд.
— Просвети меня.
— Его зовут Даррил Кристи. Оставил себе фамилию отца. Он выступал на пресс-конференции. Управляет как минимум одним баром Хаммеля.
— Я этого не знал. — Ребус видел, что Кафферти откладывает эти сведения в одну из ячеек своей памяти.
— Похоже, неглупый парнишка.
— Тогда ему следует делать ноги, пока есть возможность.
— Чем сегодня владеет Хаммель?
Рот у Кафферти перекосился.
— Этого даже я не могу сказать. С полдюжины пабов и клубов. Но конечно, этот пострел гораздо больше где поспел. У него были переговоры в Глазго и Абердине.
Имелись в виду переговоры с ему подобными.
Ребус смотрел, как Кафферти помешивает кофе.
— Судя по твоему тону, тебе все это по-прежнему небезразлично.
— Назови это хобби.
— Некоторые хобби захватывают человека целиком.
— Когда отходишь от дел, нужно же чем-то заполнить время. Вот в этом-то и была твоя ошибка. Целый день некуда себя деть. Поэтому-то ты и вернулся в полицию. — Кафферти снял пенку и облизнул ложечку.
— Не знаешь, у кого мог быть зуб на Хаммеля?
— Исключая присутствующих? — Кафферти улыбнулся. — Таких немало. Но я не думаю, что они стали бы отыгрываться на девчонке.
— А если стали?..
— Тогда Хаммелю в любой день нужно ждать послания, и тут уж он пойдет вразнос. Ты узнаешь, если это случится.
— Что, стоит за ним приглядывать?
— Это так или иначе придется делать. Помнится, в далеком и туманном прошлом ходили за мной топтуны.
— И взяли тебя с поличным. Кафферти снова перекосило.
— Давай лучше не будем на этом задерживаться.
— Откровенно говоря, как раз на этом нам и нужно ненадолго задержаться.
Кафферти уставился на него:
— Это еще почему?
— Потому что «Жалобы» открыли на меня охоту.
— Опаньки!
— Им, например, известно, что мы с тобой несколько раз встречались.
— Видать, кто-то им сказал.
— Но не ты, верно?
Лицо Кафферти осталось непроницаемым.
— Понимаешь, для меня такой твой ход не лишен смысла, — продолжил Ребус. Он обхватил ладонями чашку с кофе, хотя с тех пор, как ему ее принесли, едва ли сделал пару глотков. — Да что там, я просто не вижу подставы лучше. Ты постоянно приглашаешь меня на выпивку и разговоры, и все вокруг думают, что мы закадычные друзья.
— Я оскорблен.
— Ну, кто-то же им сообщил.
— Не я. — Кафферти задумчиво покачал головой и положил ложку на стол.
Его телефон снова завибрировал.
— Пусть себе трезвонит? — спросил Ребус.
— Ну что поделать, если я такой популярный.
— Ты бы лучше заглянул в словарь — посмотрел, что значит это слово.
— Если я тебе спускаю все говно, которое ты… — Глаза Кафферти внезапно превратились в черные колодцы, ведущие в еще более черные места.
— Вот тебе и пожалуйста, — сказал Ребус, натянуто улыбаясь. — Я знал, это все неспроста; ты ждешь, когда выложить свои козыри.
— Мы закончили, — проговорил Кафферти, вставая и беря телефон. — Тебе лучше быть со мной повежливей, Ребус. Иногда мне кажется, что, кроме меня, у тебя и друзей-то не осталось.
— Мы никогда не были друзьями. И никогда не будем.
— Уверен?
Не дожидаясь ответа, Кафферти пошел прочь и проложил путь между столиками довольно проворно для человека его комплекции.
Ребус откинулся на стуле и обвел кафе взглядом, изучая утренних посетителей. Вот бы «Жалобы» наблюдали за ним прямо сейчас — будь оно так, его бы оставили в покое.
13
— Скучали без меня? — спросил Ребус, входя в отдел по расследованию нераскрытых преступлений.
— А тебя что, разве не было? Я и не заметил. — Питер Блисс выуживал папки из большого пластикового контейнера. Какие-то листы упали на пол. Элейн Робисон помогла их поднять.
— Как дела на Гейфилд-сквер? — спросила она.
— Кофе и в подметки нашему не годится.
— Я имела в виду расследование.
Ребус пожал плечами:
— Сомневаюсь, что там уверены в связи этого дела с другими.
— Эта идея всегда была непопулярной, Джон.
— А тут мне, кажется, повезло: Коуэна не видно.
— На каком-то совещании, — сообщил Блисс, усевшись за свой стол. — Напрашивается на повышение.
— В отдел по борьбе с преступлениями в сфере информационных технологий, — добавила Робисон, уперев руки в бока. — Там есть какая-то вакансия наверху.
— У меня всегда было впечатление, что наш дорогой начальник ненавидит глухари.
— Зато он любит расти по службе. Им придется сделать его инспектором криминальной полиции.
— Первый шаг к старшему инспектору и дальше, — подхватил Блисс, качая головой.
— Ну, гардероб у него уже вполне готов к повышению, даже если сам он — нет.
Ребус повернулся, собираясь уходить.
— И нашего славного кофе не выпьешь? — спросила Робисон.
— Много куда нужно успеть, многих повидать, — извиняющимся тоном возразил Ребус.
— Заглядывай, — сказала она ему в спину.
Он уже спешил к двери.
На стене близ кабинета было написано «Этика и стандарты», но все называли этот отдел «Жалобами». Ребус подергал ручку — она не подалась. Цифровой замок. Он постучал, прижал ухо к двери, постучал еще раз. Дальше по коридору находился кабинет заместителя, а еще дальше — самого главного констебля. Ребуса довольно давно не вызывали сюда на ковер. За долгие годы службы в полиции он повидал немало канцелярских крыс. Они приходили и уходили, всегда были полны новых идей, склонны устанавливать всякие нововведения, словно можно было изменить работу с помощью заседаний по определению стратегии и фокус-групп. Именно это и представляли собой «Жалобы». Каждый год или два их название менялось. «Жалобы и поведение», «Профессиональные стандарты», «Этика и стандарты». Ребус знал полицейского, которого «Жалобы» затравили, когда соседка пожаловалась на высоту его лейландского кипариса.
[29]
Процесс занял чуть не год, по истечении которого полицейский решил уволиться.
