— И?
— Ей это не понравилось.
— Она по профессии редактор.
— И что?
— Она наводит порядок, Джон. Если за всеми исчезновениями стоит один человек, то это придает бессмыслице некий смысл.
— И тут мы снова возвращаемся к психологии.
— А что нам остается?
— Люди, которых и след простыл.
— То-то и оно.
Она предложила ему выбрать диск, и он понял, что его выходки прощены.
25
«Туммель армс» должен был открыться через час, но дверь оказалась не заперта. Над оживленной Атолл-роуд в Питлохри светило яркое солнце. На тротуаре стояли соседи с продуктами и собачьими поводками в руках и делились местными сплетнями. Они привыкли к посторонним и даже не обратили внимания на Кларк и Ребуса.
— Есть кто-нибудь? — позвала Кларк, входя в паб.
Здесь пахло хлоркой. Перевернутые табуретки и стулья стояли на столах — кто-то мыл пол. Потом из женского туалета вышла женщина со шваброй.
— Мы ищем Джину Эндрюс, — сказала Кларк.
Женщина убрала выбившуюся прядку волос за ухо.
— Она в булочной. Скоро придет.
— Мы подождем, если не возражаете.
Уборщица пожала плечами и снова исчезла.
— Какие тут обитают невинные души, — заметил Ребус, показывая на бутылочный ряд, оставленный без присмотра за стойкой.
— Не такие уж и невинные, — ответила Кларк, кивнув на камеру видеонаблюдения.
Дверь распахнулась, впустив еще одну женщину с большим пластмассовым подносом в руках. На подносе лежала высокая горка упакованных в целлофан рулетов и сэндвичей. Женщина поставила поднос на стойку бара и шумно выдохнула.
— Полиция? — спросила она, поворачиваясь к посетителям.
— Она самая, — ответила Кларк.
— По поводу Томми?
— Да, Томаса Робертсона.
— Его машина до сих пор припаркована сзади.
— И давно она там стоит?
— Только со вчерашнего вечера.
— Значит, он был здесь?
Джина Эндрюс помотала головой. Ей было за тридцать — невысокая, плотная женщина, светлые волосы до плеч. В ней чувствовалась повадка, свойственная любому хорошему бармену: доброта, но в то же время и жесткость — при необходимости; она принадлежала к породе людей, с которыми лучше не ссориться.
— Приехать он приехал, но внутрь не заходил. Один завсегдатай сказал мне, что видел его машину, и я отправила ему эсэмэску.
— Он ответил?
Она снова помотала головой и принялась перекладывать рулеты на металлический поднос. На каждом пакетике был печатный ярлычок с указанием начинки.
— Что вы о нем знаете, миссис Эндрюс?
— Хороший парень. Не дурак выпить и пошутить.
— Он ваш?..
Эндрюс оторвалась от своего занятия:
— Мой сожитель? Нет, все не так серьезно.
— Значит, просто приятель?
— Большей частью.
— Как по-вашему, он человек вспыльчивый?
— По обстоятельствам.
— Вы не знаете, где он был вчера утром?
— Нет.
— Он отвечал на вопросы в полицейском отделении в Перте.
— О пропавшей девушке?
— Почему вы так решили?
Эндрюс хмыкнула:
— У нас же здесь не Чикаго. Она стала сенсацией. По шли разговоры, что полиция интересуется дорожниками.
— Вы знали, что у мистера Робертсона криминальное прошлое?
— Он говорил, что сидел.
— А рассказывал, за что?
— Драка у ночного клуба. Томми вмешивается — и вот он уже у вас и отдувается за всех.
Она наполнила один поднос и принялась за другой.
— Это была попытка изнасилования, — сказал ей Ребус.
На миг она замерла.
— Жертву жестоко избили, — добавила Кларк.
— И этого достаточно, чтобы его подозревать? — Она вернулась к своему занятию, но с несколько меньшим рвением.
— А с вами он хорошо обращался? — спросила Кларк.
— Он со мной всегда как шелковый. — Она задумалась на секунду. — Вы сказали ему, что собираетесь со мной говорить?
— А это важно?
— Может, поэтому он и струхнул. До парковки доехал, а посмотреть мне в глаза побоялся.
— А машину-то зачем бросать? — спросила Кларк.
— Понятия не имею.
— Не возражаете, если я ее осмотрю? — встрял Ребус.
— Да бога ради.
Кларк кивнула Ребусу, давая понять, что не возражает. Она собиралась остаться — вопросы еще не закончились.
Выйдя из паба, Ребус закурил и пошел вдоль здания. Усыпанная гравием парковка вмещала всего четыре машины, а объявление гласило, что это служебная стоянка. Робертсона это не могло смутить — он был чуть ли не членом семьи. Сейчас единственной машиной на парковке был повидавший виды «форд-эскорт» синего цвета, хотя одна дверь и переднее крыло имели другой оттенок. Задний бампер отсутствовал, один из задних габаритных огней разбит. Место было довольно укромное, никаких зданий вокруг. Ребус осмотрел гравий вокруг машины — нет ли следов борьбы, потом заглянул в салон. Машина была заперта, внутри бардак — пустые пакетики от чипсов и банки из-под лимонада, газеты и чеки с бензозаправок. Он записал регистрационный номер машины, потом еще раз ее обошел. Талон об уплате дорожного налога гласил, что очередной платеж уже на носу, а техосмотр такой колымаги не обойдется без своего механика и, может быть, взятки. Две покрышки были совсем лысые — больше, чем Бобби Чарльтон в ветреный день.
[48]
Когда Ребус потрогал носком перепаянную выхлопную трубу, та безнадежно качнулась.
Когда он вернулся в паб, уборщица собиралась уходить. Ребус придержал для нее дверь. Эндрюс закончила с одной работой и теперь перешла к другой — расставляла мытые стаканы по полкам. Ребус посмотрел на Кларк и пожал плечами, показывая, что у него для нее ничего нет. Она ответила тем же жестом.
— Не у вас ли он прячется? — спросил Ребус.
— Ваша подружка только что обвинила меня в том же.
Она повернулась к ним и сложила руки на груди. Судя по ее телесному языку, она не испытывала ни малейшего испуга — напротив, была готова броситься в наступление, если только по ее лицу можно судить о чем бы то ни было.
