— Я больше не полицейский, Шивон. — Он снова посмотрел на нее. — Тебе решать.
Кларк уставилась на дверь участка и горевший над нею щиток: «ПОЛИЦИЯ».
— Они дознаются, что кто-то его навел. Твое имя вполне может всплыть.
— Но не твое. И потом, я ведь гражданский, не забывай. Делать мне нечего, вот я и наблюдал за мастерской. Увидел, что его похищают, и решил проследить. А в итоге спас его шкуру. Но это все на тот случай, если он меня назовет.
В машине царило молчание, пока Кларк его не нарушила:
— Мы не спросили, почему он это делал.
— Убийства или фотографии?
— И то и другое.
— Вряд ли он сам знает.
Снова молчание. Кларк по-прежнему не смотрела на Ребуса, когда заговорила:
— Когда Кристи замахнулся лопатой, у меня мелькнула мысль, что ты не собираешься его останавливать.
— Серьезно?
— Да, серьезно.
— Маграт мертв, а Кристи предъявлено обвинение в убийстве?
— Да.
— Ну, это тоже результат.
— И важны результаты, а не то, как ты их добиваешься.
— Раньше было так.
— А теперь — нет?
— Может, не в такой мере. — Он откинулся на сиденье. — Могила, видишь ли, предназначалась не для Маграта.
— Не для него?
Ребус покачал головой:
— Это могила Томаса Робертсона. В больнице я обмолвился о мелкой могиле. Это его напугало, и мы теперь знаем почему — его туда отвезли и показали. Он чуть не свихнулся от страха…
— Но Кристи его отпустил.
Ребус кивнул.
— Даррил не убийца, Шивон. О Маграте, наверно, позаботился бы кто-то из его ребят, а сам Даррил только махал лопатой. — Ребус, казалось, витал где-то далеко. — Ты понимаешь, что это значит?
— Не очень.
— То, что я был прав с этой чертовой песней.
Он выбросил сигарету, и Кларк включила зажигание.
— Что за песня? — спросила она, когда Ребус нажал на клавишу, чтобы поднять стекло.
