— С Олегом.
— Радуйся, что у меня такая плохая память. Но я могу и по-другому. Мне понадобится полдня, чтобы найти вас, и пять эре, чтобы убить. — Он растянул «р» в слове «эре».
Это Олег придумал, как нам закамуфлировать ограбление. План был настолько прост и очевиден, что удивляюсь, как я сам до него не додумался.
— Мы заменим то, что возьмем, картофельной мукой. Полиция зафиксирует лишь количество килограммов конфискованного, а не чистоту наркотика, правильно?
Как я уже говорил, план был настолько же прост, насколько гениален.
В тот вечер, когда Один со стариканом праздновали день рождения в «Макдоналдсе» и обсуждали цену «скрипки» в Драммене и Лиллестрёме, Бернтсен, Олег и я стояли в темноте перед забором, окружающим байкерский клуб в Алнабру. Бернтсен принял руководство на себя. На нас были нейлоновые чулки вместо масок, черные куртки и перчатки. В рюкзаках у нас лежали пушки, дрель, отвертка, фомка и шесть упакованных килограммовых мешков с картофельной мукой. Мы с Олегом рассказали, где у «Лос Лобос» установлены камеры слежения; если перебраться через забор и пробежать к левой длинной стене здания, мы все время будем находиться вне поля зрения камер. Мы знали, что можем шуметь сколько влезет — плотное движение на трассе Е6, проходящей прямо под нами, заглушит все, — поэтому Бернтсен всадил дрель в деревянную стену и начал работать. Олег стоял на стреме, а я напевал песенку «Been Caught Stealing»
[37]
с саундтрека к игре «GTA» Стейна, ее исполняла группа под названием «Зависимость Джейн», и я запомнил песенку, потому что мне понравилось название группы: на самом деле оно было круче песни. Мы с Олегом находились в знакомых местах и знали, что сориентироваться в помещении клуба несложно: оно состояло из одной большой гостиной. Но поскольку все окна предусмотрительно были наглухо закрыты деревянными ставнями, по плану мы должны были просверлить глазок, чтобы сначала удостовериться, что внутри пусто. На этом настаивал Бернтсен, он отказывался поверить в то, что Один оставил двадцать килограммов героина стоимостью в двадцать пять лимонов без охраны. Мы лучше знали Одина, но были вынуждены сдаться. Безопасность превыше всего.
— Вот так, — сказал Бернтсен, вынимая затихшую дрель.
Я приложил глаз к отверстию. Не увидел ни хрена. Либо кто-то погасил свет, либо же мы не просверлили стену насквозь. Я повернулся к Бернтсену — тот протирал дрель.
— Что это за изоляция такая? — спросил он, подняв палец вверх.
Эта фигня была похожа на яичный желток с какими-то волосками. Мы отошли на пару метров и просверлили новую дырку. Я заглянул в нее. И увидел старый добрый байкерский клуб. С той же самой старой кожаной мебелью, той же барной стойкой и той же фотографией Карен Макдугал, девушкой года, намывающей какой-то навороченный мотоцикл. Я так и не выяснил, что их возбуждало больше: девушка или машина.
— Путь чист, — сказал я.
Задняя дверь была разукрашена петлями и замками.
— Мне показалось, ты говорил, что на ней только один замок! — заметил Бернтсен.
— Так было раньше, — ответил я. — У Одина, как видно, развилась слабая форма паранойи.
По плану мы должны были высверлить и осторожно снять замок и привинтить его обратно, когда будем выходить, чтобы скрыть следы взлома. Это все еще было реально, но не за то время, на которое мы рассчитывали. Мы приступили.
Через двадцать минут Олег взглянул на часы и сказал, что нам стоит поторопиться. Мы не знали, когда точно начнется рейд, знали только, что это произойдет после задержаний, а задержания начнутся после семи, поскольку Один не станет рассиживаться в «Макдоналдсе», когда до него допрет, что старикан не приедет.
Мы потратили полчаса на то, чтобы вскрыть чертову дверь, в три раза дольше, чем собирались. Мы достали пушки, натянули на лица нейлоновые чулки и вошли. Первым был Бернтсен. Мы только успели войти внутрь, как он рухнул на колени и выставил пушку перед собой, держа ее двумя руками, как хренов спецназовец.
На стуле у западной стены сидел мужик. Один оставил Туту в качестве сторожевого пса. В руках у него был обрезанный дробовик. Но глаза у пса были закрыты, челюсть отвисла, голова прислонилась к стене. Ходили слухи, что Туту заикался, даже когда храпел, но сейчас он спал спокойно, как ребенок.
Бернтсен снова встал на ноги и осторожно прокрался к Туту, держа пистолет перед собой.
— Это все из-за первого отверстия, — прошептал Олег мне на ухо.
— Что? — спросил я.
А потом понял.
Я видел второе отверстие от дрели. И высчитал, в каком приблизительно месте должно было находиться первое.
— О черт, — прошептал я, хотя и понимал, что теперь уже нет надобности разговаривать шепотом.
Бернтсен подошел к Туту. Толкнул его. Туту боком повалился со стула на пол. Он лежал, уткнувшись лицом в бетон, и мы увидели правильной формы отверстие в его черепе.
— Да, он продрелен, — сказал Бернтсен и поковырял пальцем отверстие в стене.
— Вот черт, — прошептал я Олегу. — Какова была вероятность, что это произойдет, а?
Но он не ответил, он просто смотрел на труп с таким выражением лица, будто не знал, что ему сделать: блевануть или заплакать.
— Густо, — прошептал он. — Что мы наделали?
Не знаю, что со мной случилось, но я начал смеяться. Просто не мог сдержаться: преувеличенно крутая поза легавого, который целится, стоя на колене и отвесив челюсть, как экскаватор; отчаяние на лице Олега, сплющенном нейлоновым чулком, и открытый рот Туту, у которого, как выяснилось, все-таки были мозги. Я хохотал во весь голос. Пока не раздался хлопок и из глаз не полетели искры.
— Возьми себя в руки, если не хочешь получить еще раз, — сказал Бернтсен, растирая кисть руки.
— Спасибо, — поблагодарил я совершенно искренне. — Давайте искать наркоту.
— Сначала нам надо решить, что мы будем делать с Дрилло, — возразил Бернтсен.
— Слишком поздно, — ответил я. — Теперь они все равно поймут, что взлом был.
— Не поймут, если мы заберем Туту в машину и привинтим обратно замок, — тонким голосом на грани слез сказал Олег. — Если они поймут, что часть товара исчезла, они подумают, что это он украл его и сбежал.
Бернтсен посмотрел на Олега и кивнул.
— Быстро твой партнер соображает, Дусто. Давайте начнем.
— Сначала товар, — сказал я.
— Сначала Дрилло, — сказал Бернтсен.
— Товар, — повторил я.
