– Тогда сделай это для разнообразия.
– О'кей, – согласилась Дада. – Но если ты так любишь разнообразие, то докажи это на деле.
С этими словами она избавилась от остатков одежды и бросилась Белову на шею.
Кое-как утолив ее страсть, он поплелся за перегородку, где долго стоял под душем, приходя в себя.
Вернувшись в комнату с полотенцем, обмотанным вокруг бедер, он застал Даду, прощающуюся с кем-то по телефону.
– Кто это был? – спросил он, собирая свои вещи, разбросанные по полу.
– Ревнуешь? – спросила она.
– Да, – соврал он.
– Не беспокойся, – сказала Дада. – Когда ты рядом, мне больше никто не нужен.
– Но я ведь отлучился, – заметил Белов. – На целых десять минут.
С таким же успехом можно было иронизировать с гремучей змеей или пантерой.
– Так ведь не десять часов, – сказала Дада.
– И все же… С кем ты разговаривала?
Задав вопрос, Белов натянул джинсы, растянулся на кровати, закинул руки за голову и уставился в прозрачный потолок, но увидел не звезды, а свое собственное отражение.
– Звонил Пьетракоу, – ответила Дада, старательно выговорив непростую для себя фамилию.
– Что ему было надо?
– Он интересовался, все ли у нас в порядке.
– У НАС? – уточнил Белов.
– Ну да. Я сказала, что ты остался у меня.
– Зачем?
– Не знаю, – сказала Дада. – А разве это секрет? Вы ведь оба русские.
Странная логика. Исходя из нее, следовало сделать вывод, что Барак Обама и Дада в одной упряжке лишь по той причине, что оба принадлежат к негроидной расе. Но мысли об этом недолго занимали Белова. Гораздо сильнее заботило его, «стучит» ли посол Петраков своим черным друзьям. Если да, то нужно быть готовым к любым неприятным сюрпризам. Может быть, майор Кулафье уже спешит сюда.
– Ты рассердился? – спросила Дада, присаживаясь рядом.
– Нет, – ответил Белов. – Я даже доволен. Ты правильно сделала, что сказала Петракову.
– Правда?
Просиявшая Дада переползла поближе к Белову и принялась скрести коготками его живот.
– Как думаешь, – спросил он, – Сиси сдержит свое обещание?
– Забудь о ней, – прошептала Дада. – Сейчас с тобой рядом я, а не она. Поцелуй меня. Ты еще ни разу не поцеловал меня в губы.
Белов уже был готов внять ее призыву, когда его заинтересовал стеклянный люк над кроватью. Он указал на него пальцем:
– Эта штука открывается, верно?
Дада посмотрела на люк.
– Да, – сказала она. – Но я им редко пользуюсь. Птицы залетают и много пыли.
– Но иногда все-таки пользуешься.
– Раз в полгода. Или даже реже.
– И как ты его открываешь? – спросил Белов.
Дада кивнула головой в угол комнаты:
– Там стоит шест, которым я подпираю раму.
– А если ты хочешь ее закрыть?
– На конце шеста крюк. Потянул, закрыл.
– Потянул, закрыл, – машинально повторил Белов.
А попробовать, каково это – целоваться с негритянкой, он так и не успел.
* * *
В дверь ударили с такой силой, что накладной замок наполовину слетел с винтов, издав жалобное бряцанье. Мгновенно среагировавший Белов выхватил из-под подушки пистолет. Новый удар потряс дверь. На этот раз замок не удержался, упав на пол. Белов выстрелил четырежды. Пули проделали в дереве отверстия, представляющие собой углы правильного ромба. За дверью раздался вопль, преисполненный боли. Она все еще держалась на обеих петлях, и цепочка тоже не порвалась.
Голая Дада, посеревшая от страха, тихонько поскуливала, в оцепенении сидя на кровати.
– Шест! – крикнул Белов, скатываясь на пол. – Сумка! Вещи! Мобильник не забудь!
– Откройте, полиция! – заорали за дверью.
Несколько пуль прошили ее и влетели в комнату, круша все на своем пути.
– Удостоверения забыли показать! – крикнул Белов в ответ, после чего возобновил стрельбу.
Лежа на животе, он не поднимал ствол слишком высоко, целясь туда, где должны были находиться ноги полицейских. Его задачей было не убивать, а отпугивать. Он не сомневался, что в пентхаус ломятся именно полицаи, а не бандиты. Но они пошли на приступ без соблюдения формальностей, сразу открыв огонь на поражение, и этим поставили себя вне закона.
Дверь вздрогнула, но снова устояла. В щель просунулась мужская пятерня и принялась шарить в поисках защелки цепочки. Коричневая и волосатая, она походила на гигантского паука, лишившегося трех ног. Пуля из «стечкина» продырявила ее, как раскаленный гвоздь. Раненый взвизгнул.
– Шевелись! – заорал Белов на ошалевшую Даду. – Тащи шест и собирай вещи.
Не то чтобы его волновало, одетой будет она выбираться или в чем мать родила. Главное, чтобы мобильный телефон остался при ней, потому что на него должна перезвонить шведка.
Треск выстрелов снаружи вывел Даду из паралича. Не переставая поскуливать, она заметалась по комнате, подбирая тряпки. Прикрывая ее, Белов время от времени постреливал в расщепленную и дырявую, как решето, дверь. Он как раз менял обойму, когда по полу покатилась брошенная полицейскими граната. Не свето-шумовая или дымовая. Боевая. Никто не собирался арестовывать Белова и его подружку. Это была самая настоящая операция по уничтожению противника.
Бросившись к гранате, Белов схватил ее и метнул обратно. Если бы он опоздал на какую-то секунду или промазал, его внутренности расплескало бы по стенкам. Но он успел и был точен. Рвануло за дверью, которую вынесло взрывной волной. Она же сшибла с ног африканку, подбегавшую к Белову с шестом.
Вогнав магазин в пистолетную рукоятку, он произвел целую серию выстрелов, добавляя паники там, где в едком дыму стонали, ругались и перекрикивались полицаи.
Не давая им опомниться, Белов отбросил шестом стеклянный люк, зацепил его за раму и рявкнул:
– Вперед!
Дада зашвырнула на крышу пакет с вещами и с ловкостью мартышки полезла туда сама.
Вместо того чтобы последовать за ней, Белов растянулся на полу за кроватью. И опять расчет оказался точен. Вбежавшие в комнату полицаи еще слишком плохо видели и соображали, чтобы действовать обдуманно и слаженно. Увидав нижнюю часть туловища Дады, выбирающейся наружу, они забыли обо всем и вскинули пистолеты, вразнобой выкрикивая свои стандартные полицейские приказы:
– Стоять! Ни с места! Руки вверх!
В этом не было ни малейшего смысла. Не только потому, что Дада была не в состоянии выполнить ни одного из перечисленных вариантов. А потому, что привставший Белов расстрелял нападающих в упор, стараясь при этом не задевать их жизненно важные органы.
