Теперь, когда Роберт загорел почти до цвета древесины орехового дерева, неожиданное тепло солнечных лучей приятно гладит кожу. Она к тому же огрубела, и шипы и колючки причиняют меньше беспокойства.
«Я, наверно, похож на индейца из прошлого», – с улыбкой подумал Роберт. Перепрыгнул через упавшее дерево и побежал по левой развилке тропы.
Ребенком он оправдывал свою фамилию Eagle [Орел (англ.)]. Маленькому Роберту Ониглу никогда не доставались отрицательные роли, когда дети играли в Восстание Конфедерации. Он всегда был воином-чероки или мохавком, вопя в воображаемом космическом скафандре или боевой раскраске, круша солдат диктатора в войне Спутников. «Когда все это кончится, нужно будет посмотреть свое генеалогическое древо, – подумал Роберт. – Интересно, сколько во мне американо-индейской крови».
Белые пушистые кучевые облака скользили вдоль границы изменения давления к северу. Они как будто бежали вместе с ним над вершинами деревьев по пологим холмам к дому.
«К дому».
Теперь, когда у него есть дело под сенью деревьев и под открытым небом, это слово произносится легко. Он может думать о подземных пещерах как о доме. Потому что они действительно служат убежищем в эти тревожные времена.
И там Атаклена.
Он отсутствовал дольше, чем ожидал. Путь завел его высоко в горы, до самой долины Спринг. Он собирал добровольцев, устанавливал связи и вообще распространял новости о сопротивлении.
И, конечно, у него и его спутников было несколько стычек с противником. Роберт понимал, что это незначительные происшествия – захваченные врасплох маленькие патрули губру, уничтоженные до последнего чужака. Сопротивление наносило удар только там, где победа казалась неизбежной. Не должно быть свидетелей, которые могли бы доложить своему командованию, что земляне научились быть невидимками.
Но хоть и небольшие, эти победы чудесным образом влияли на моральный дух. Конечно, губру в горах становится жарко. Однако основная масса противника вне досягаемости.
Большую часть времени отнимают дела, вряд ли связанные с сопротивлением. Везде Роберта окружали толпы шимпов, которые завывали и взвизгивали, увидев его, единственного оставшегося на свободе человека.
Его охватывало раздражение: он тут же становился неофициальным судьей, арбитром и крестным отцом новорожденных. Никогда раньше не чувствовал он так явно ответственность, которую возлагает возвышение на патронов. Он, конечно, не винил шимпов. Он сомневался, чтобы за короткую историю неошимпанзе такое количество их оказывалось отрезанным от людей.
Куда бы он ни пошел, всюду становилось известно, что человек не зайдет в здания, построенные до вторжения, и даже не встретится ни с кем, у кого есть одежда или другие предметы не с Гарта. Теперь, когда стало понятно, как газроботы находят цель, многие общины шимпов переселились.
Возобновилось строительство коттеджей, возродилось забытое искусство прядения и ткачества, выделывания шкур и изготовления обуви.
В сущности, шимпы в горах справлялись неплохо. Пищи было вдоволь, а молодежь по-прежнему посещала школу. Тут и там отдельные особи начали даже восстанавливать проект экологического возрождения Гарта, запускали самые неотложные программы, импровизировали, пытаясь заменить специалистов-людей.
«Возможно, мы им уже и не нужны», – подумал Роберт.
Сами люди едва сумели уберечь свою родную планету от экологической катастрофы перед тем, как человечество обрело разум. Ужасной трагедии едва удалось избежать. Помня об этом, унизительно видеть, что так называемые клиенты ведут себя разумнее, чем люди всего за сто лет до Контакта.
«Есть ли у нас право разыгрывать богов перед ними? Может, когда все кончится, нам следует просто уйти и предоставить им самим строить свое будущее?»
Романтическая мысль. Но есть препятствие, конечно.
«Галакты нам никогда этого не позволят».
И поэтому он разрешал шимпам окружать себя, спрашивать у него советов, называть в честь него своих детей. А потом, сделав все возможное, уходил дальше в одиночку, потому что шимпы не могли успевать за ним.
Одиночество нескольких последних дней было приятно. У Роберта появилось время подумать. За последние недели и месяцы он многое узнал о самом себе, с того самого дня, когда мозг его распадался от боли и Атаклена вошла в его сознание и спасла его. Странно, но не звери и чудовища его неврозов оказались важнее всего. Когда он их увидел и понял, что они такое, он легко с ними справился. Во всяком случае у него не больше, чем у других, тягот и нерешенных в прошлом проблем.
Важнее то, что он стал лучше понимать себя как человека. Это исследование только началось, но Роберту понравилось направление, в котором он продвигается.
Он свернул по тропе и вышел на открытое место, солнце светило в спину. Впереди, на юге, известняковые холмы, в которых скрывается долина Пещер.
Роберт застыл, увидев какой-то металлический блеск. Что-то сверкает над вершинами за долиной, примерно в десяти милях.
«Газроботы», – подумал он. По всей округе техники Бенджамина раскладывали образцы различных предметов, от электроники до металла и одежды, чтобы узнать, что же привлекает роботов губру. Роберт надеялся, что во время его отсутствия они достигли прогресса.
Но в каком-то смысле ему уже было все равно. Приятно держать новый длинный лук. Шимпы в горах предпочитают мощные самодельные арбалеты и самострелы, требующие меньшей координации, но большей силы для выстрела. А результат у этих видов оружия один и тот же – мертвые птицеподобные.
Использование древних навыков и оружия вдохновило всех, оживило мифы о клане волчат.
Были и тревожные последствия. Однажды Роберт заметил, как после успешной засады несколько местных горных шимпанзе незаметно отошли от лагеря. Он скользнул в тень и прокрался за ними в боковой каньон, к тайно разведенному костру.
Раньше, когда с убитых губру снимали оружие и уносили тела, Роберт замечал, что некоторые шимпы украдкой виновато поглядывают на него. И вот той ночью он с темного склона видел, как длиннорукие силуэты пляшут у костра под ветреным звездным небом. Что-то с шипением жарилось на огне, и ветер доносил сладковатый дымный запах.
Роберт понял, что шимпы совсем не хотят, чтобы это видели патроны. Он осторожно ушел снова в тень и вернулся в основной лагерь, предоставив шимпам выполнять свой ритуал.
Но эта картина до сих пор стоит перед глазами мрачной жестокой фантазией. Роберт не спрашивал, что сделали с телами мертвых галактов, но с тех пор не мог думать о враге, не вспомнив этот запах.
«Побольше бы этих губру заманить в горы», – думал он. Кажется, причинить вред захватчикам можно только под деревьями.
День близился к концу. Пора заканчивать долгую дорогу домой. Роберт повернулся и уже хотел начать спуск в долину, когда неожиданно остановился. Замигал. В воздухе какое-то смутное пятно. Как будто на краю поля зрения что-то зашевелилось. Какая-то мошка, танцующая в слепом пятне.
