– Ну хорошо. Я даже усомнился, доверяете ли вы мне.
– Сэр!
– Неважно. – Он махнул рукой. Решение Атаклены опять оказалось правильным и логичным. Но ему хотелось как можно меньше думать об этом.
– Пойдем проведаем горилл.
* * *
Гориллы располагались небольшими семейными группами и были легко распознаваемы на расстоянии – гораздо крупнее, темнее, с более густой шерстью, чем их родственники неошимпанзе. С выражением мирной сосредоточенности на больших заостренных лицах, черных, как обсидиан, они ели, или перебирали друг другу шерсть, или выполняли свою главную работу – ткали, готовили ткани для войны.
Челноки летали над широкими деревянными станками, таща за собой нити, щелкали в ритм с негромкой песней рослых обезьян. Треск и низкое диссонирующее пение сопровождали Роберта, когда он со своим отрядом шел к центру убежища.
Время от времени ткачиха прекращала работу, откладывала челнок в сторону, и руки ее начинали метаться в жестах: она разговаривала с соседкой. Роберт неплохо знал язык жестов, однако гориллы, по-видимому, говорили на каком-то диалекте, который сильно отличался от языка, которым пользуются дети-шимпы. Простой язык, да, но по-своему изящный, со своим особым стилем.
Это явно не просто большие шимпы, а совершенно особая раса, со своей многотрудной дорогой к разуму.
Каждая группа горилл состояла в основном из взрослых самок, детей, нескольких подростков и одного огромного, с серебристой шерстью самца.
Волосы главы семейства вдоль позвоночника и ребер поседели. Макушка лысая и внушительная. Специалисты по возвышению изменили общую позу горилл, но большие самцы по-прежнему при ходьбе опираются на руку. Огромная грудь и мощные плечи слишком тяжелы, чтобы передвигаться вертикально, на двух ногах.
Напротив, дети горилл легко передвигались на ногах. Лбы у них круглые, гладкие, без скошенности и заметных надбровных дуг, которые позже придадут им обманчиво свирепую внешность. Роберту показалось интересным, что дети всех трех видов: людей, шимпанзе и горилл – очень похожи. Только позже становятся заметными различия в наследственности и судьбе.
«Неотения» [способность некоторых земноводных и беспозвоночных достигать половой зрелости и размножаться на личиночной стадии развития], – подумал Роберт. Классическая теория периода до Контакта, которая скорее подтвердилась, чем была опровергнута. Она предполагает, что отчасти тайна разума заключается в сохранении детского восприятия мира как можно дольше.
Например, человек сохраняет мимику, приспособляемость и (когда его не подавляют) ненасытное любопытство юных антропоидов, даже повзрослев. Случайна ли эта особенность? Та самая, что позволила предразумному Homo habilis совершить считающийся невозможным прыжок – схватить самого себя за волосы и поднять к космическому разуму? Или это дар каких-то загадочных существ, которые, как считают некоторые, когда-то вмешались в человеческую генетику, гипотетических утраченных патронов человечества?
Все это догадки, но одно ясно – большинство земных млекопитающих по достижении половой зрелости утрачивают интерес к знаниям и игре. Но люди, дельфины – а теперь все больше и больше с каждым поколением и неошимпанзе – сохраняют неподдельный интерес к миру, в который вступают.
Когда-нибудь и взрослые гориллы приобретут эту особенность. Уже и теперь они умнее и любопытнее своих невозделанных земных сородичей, и их потомки через всю жизнь пронесут приметы молодости.
«Конечно, если позволят галакты».
* * *
Детеныши горилл свободно бродили повсюду, суя носы во все дела. Их никогда не ругали и не шлепали, только осторожно отстраняли, когда они оказывались на пути, обычно с легким шлепком и ласковыми словами. Минуя одну группу, Роберт увидел в кустах седовласого самца, оседлавшего самку.
А три малыша в это время карабкались по его широкой спине и играли. Самец не обращал на них внимания. Закрыв глаза, он поднимался и опускался, выполняя свой долг перед видом.
Детеныши гурьбой сбежались к Роберту. Все они жевали обрывки какого-то пластика – видимо, нашли где-то и разорвали на куски. Дети смотрели на Роберта с любопытством и страхом. Один из них, не такой застенчивый, как остальные, помахал ему рукой. Роберт улыбнулся и поднял малыша.
Выше по склону, над цепью затянутых паром горячих источников, Роберт видел скользящие между деревьями коричневые фигуры.
– Молодые самцы, – объяснила Элси. – И те, кто уже слишком стар, чтобы быть отцом семейства. До вторжения планировщики Хаулеттс-Центра размышляли, стоит ли изменять семейную организацию горилл. Это их обычай, но он слишком жесток по отношению к бедным самцам. За несколько лет удовольствия и власти они потом расплачиваются годами одиночества. – Она покачала головой. – Мы не успели принять решения до прихода губру, а теперь, может быть, никогда не сможем.
Роберт воздержался от ответа. Ему не нравятся запретительные договоры, но все же то, что делала Элси и ее коллеги в Хаулеттс-Центре, вызывало у него сомнения. Слишком самонадеянно брать на себя такое решение. Он сомневался в благополучном исходе эксперимента.
Приближаясь к горячим источникам, он заметил множество шимпов, занятых различными делами. Один заглядывал в рот гориллы, в шесть раз тяжелее его; в руках у шимпа были инструменты дантиста. Другой терпеливо обучал языку жестов группу из десяти горилл.
– Сколько шимпов здесь работает?
– Доктор де Шрайвер из Центра и с десяток специалистов, которые и там с ней работали, еще два десятка охранников и добровольцев из ближайших поселков. Иногда мы привлекаем горилл к военным действиям.
– Как их здесь кормят? – спросил Роберт, когда они спускались к одному источнику. Шимпы из их свиты уже находились там, отдыхали на берегу, прихлебывая суп из чашек. В небольшой пещере поблизости. В ней один из местных работников, в переднике, поварешкой наливает суп всем желающим.
– Это сложная проблема, – кивнула Элси. – У горилл нежное пищеварение, здесь трудно сбалансировать их рацион. Даже в заповедниках Африки самцу необходимо шестьдесят фунтов зелени, фруктов и насекомых в день. В природных условиях гориллы постоянно передвигаются, чтобы добыть пищу, но здесь мы не можем это позволить.
Роберт опустился на влажный камень и выпустил детеныша гориллы, который спустился к воде, по-прежнему жуя кусок пластика.
– Похоже, положение здесь трудное, – сказал Роберт Элси.
– Да. К счастью, доктор Шульц только в этом году решил проблему. Я рада, что судьба вознаградила его перед смертью.
Роберт снял мокасины. Вода кажется горячей. Он опустил большой палец и тут же отдернул ногу.
– Ух! Как он это сделал?
– Прошу прощения?
– Какое решение нашел доктор Шульц?
– Микробиология, сэр. – Элси неожиданно подняла голову, глаза ее блестели. – А вот и суп для нас!
