– Успокойся же, Родрик, ты мешаешь мне думать. Все очень расстроены, но мы не можем позволить себе роскошь устраивать истерики.
Родрик остановился как вкопанный и со значением посмотрел на принца:
– Ваше высочество, могу ли я позволить себе заметить вам, что сейчас, возможно, всего несколько часов отделяет вас от того момента, когда вы навсегда потеряете не только трон, но и положение в обществе? Не говоря уж про вашу жизнь. Дела обстоят таким образом, что любой, кто придет к Камню с короной и печатью, станет королем!
– Любой, в ком есть Кровь, – поправил Виктор, – это сильно сужает круг претендентов. Не могу не согласиться с тем, что положение почти безнадежное, но таким оно было и несколько часов назад, Если и я и мои братья, потратив столько времени на поиски короны и печати, не могли найти их, почему кому-то другому удастся легко это сделать? Единственную угрозу представляет тот, кто знает, где они, и ждет только удобного случая. Глупец. Кем бы он ни оказался, ему не удастся приблизиться к Главному Церемониальному залу ближе, чем на десять футов. Де Гранж и его люди стерегут все близлежащие коридоры, разумеется, под предлогом поддержания порядка, но я отдал приказ незамедлительно прирезать претендента, если он появится там. То, что я использую здесь де Гранжа, добавляет вкуса всему делу. Пусть регент чувствует себя в полной безопасности, в то время как мои планы будут надежно скрыты.
Гэвэйн нетерпеливо зашевелился:
– Боюсь, что не все так просто, ваше высочество. Ваши братья тоже расставили своих людей в окрестностях Главного зала, и можно не сомневаться в том, какие солдаты получили инструкции. Имели место уже несколько стычек.
– Правда? – воскликнула Хетер. – И кто же одержал верх?
– Никто! – ответил за Гэвэйна Родрик. – Пока мы все проиграли. Мы тратили время на то, чтобы подставить ножку другим, а регент сидел и смеялся над нами.
– Не кричи на меня, Родрик, – мягко попросил Виктор, – у меня голова болит.
Граф посмотрел на Виктора и, видимо вспомнив, с кем разговаривает, коротко поклонился и произнес:
– Прошу простить меня, ваше высочество.
– Так-то лучше, – ответил Виктор, – и впредь не делай этого, приятель. Итак, я думаю, что нам следует извлечь выгоду из этой короткой передышки. Хетер, принеси мои трубки и табак, ты знаешь, где они. В буфете есть напитки, кто хочет выпить, не стесняйтесь.
Джордан бросил короткий виноватый взгляд в направлении буфета, стараясь вспомнить, поставил ли он на место штоф с виски. Но, к счастью, никто, похоже, не проявил интереса ни к выпивке, ни к глиняным трубкам, принесенным Хетер. Никто не чувствовал себя способным расслабиться. Джордан выпил бы с удовольствием чего-нибудь крепкого, но не решался предложить, видя, что больше желающих нет. Все присутствующие, и те, кто сидел, и те, кто стоял, были погружены в собственные, довольно невеселые размышления.
– Мне кажется, я чего-то не понимаю, – нарушил всеобщее молчание Джордан, – насколько я понял, у регента есть какая-то причина идти на риск вызвать междоусобную войну. Что это за причина? Какую выгоду он намерен извлечь из этого?
– Все довольно сложно, – ответил Аргент, не поднимая головы, – король Малькольм сделал графа Вильяма регентом, исходя из того, что тот очень честный человек. Вероятно, наиболее заслуживающий доверия и самый благочестивый при дворе. К несчастью, из-за своей чрезмерно высокой морали. Вильям не одобряет ныне царствующей династии. И, конечно же, никто из трех наследников престола его в качестве короля не устраивает. По его мнению, ни один из них не заслуживает короны. Тем самым, провозгласив Ритуал Передачи, он дает возможность новой династии утвердиться на престоле, отстранив старую. Новый король, само собой разумеется, будет находиться в сильной зависимости от самого регента, который в этом случае и будет на деле управлять страной…
– А что такое Ритуал Передачи? – спросил Джордан. – В чем он заключается? И почему никто не говорил мне об этом раньше?
– Потому что им никто не пользовался уже триста лет, – проворчал Родрик. – Последний раз он был провозглашен, как раз когда престол заняла существующая династия, потому что прежняя пришла к полному вырождению. Я даже и забыл про то, что этот обычай до сих пор занимает место в Книге законов.
Джордан помрачнел:
– Хорошо, с точки зрения права здесь все верно, но сумеет ли регент отстоять этот закон? Есть ли у него войска? Окажет ли двор ему достаточную поддержку? Ведь интересы многих придворных связаны с интересами принцев, разве не так?
– Вовсе не обязательно, – отозвался принц Виктор, который выглядел уже очень усталым и измученным, но, несмотря на это, голос его звучал твердо, – права аристократии основаны на правах Крови, и, согласно традиции, любой, в ком она есть, может с помощью короны и печати стать королем. Все при дворе понимают, что сейчас предоставляется для кого-то один-единственный шанс в жизни. Напрасно они так думают, потому что этому не бывать.
– Почему? – спросил Джордан. Виктор посмотрел на него с жалостью:
– Потому что ни я, ни мои братья не потерпят этого, вот почему. Как ты правильно заметил, в конце концов все решит сила оружия. Регенту подчинена замковая стража, но у каждого из нас, принцев, есть свои дружины, которые достаточно боеспособны, чтобы вырвать корону и печать у любого, кто завладеет ими.
– Насколько я понимаю, вы говорите о войне в собственной стране, – медленно произнес Джордан, – и не только против регента, но и против ваших братьев. Сколько людей погибнет в этой войне? Не только солдат, но и крестьян, горожан, купцов, ремесленников? Сколькими жизнями мужчин, женщин, детей готовы вы пожертвовать, чтобы стать королем? Сотнями? Тысячами?
– Это не имеет значения, – ответил Виктор, – у меня есть право стать королем, и обязанность всех моих подданных сражаться и, если надо, умереть за меня.
– Я не уверен, что окажется легко собрать войска, ваше высочество, – тихо сказал Гэвэйн, – очень многие вопросы, порожденные смертью короля Малькольма, создали атмосферу всеобщего недоверия. Никто никому не верит. Дела обстоят таким образом, что ни вы, ни ваши братья не могут надеяться на сколь либо серьезную поддержку, и ситуация только ухудшается.
– Кто может обвинять меня? – произнес Виктор. – Я все еще находился в изгнании, когда старик умер.
– Да, государь, это так, – ответил Гэвэйн, – но ведь вы могли и подослать кого-нибудь.
Возникла неловкая пауза.
– Послушайте, – сказал Джордан, – мне кажется, что мы слишком много беспокоимся о том, что еще не случилось и что вполне еще может и не случиться. Если сосредоточиваться на каждой мелочи, которая может произойти, то мы никогда не сможем осуществить наш план. Давайте держаться главного. Например, никто ничего не говорит о том, как я играю свою роль, достаточно ли убедительно выгляжу в образе его высочества? Может быть, нужно поработать над голосом?
– Актера всегда волнуют только зрители, – сказала Хетер.
