А еще лорд Виримонда был очень, очень богат. Люди могут спорить за территорию и воевать ради политики, но обе стороны нуждаются в еде, а Виримонд ее поставлял.
Дэвид Дезсталкер смотрел сверху на свой мир и был доволен. Миллиарды и миллиарды кредитов, и все они принадлежат ему. Больше денег, чем он может потратить за всю жизнь. Хотя пытаться все равно стоит.
Кит летел вплотную за ним, шутя врезаясь в его флаер, да так, что они оба опасно покачивались.
– Опять у тебя этот вид, Дезсталкер. «Повелитель всего, что видит глаз». Скоро ты целый день будешь читать отчеты и доклады, беспокоясь о всходах и экспортных пошлинах, забыв о таких, как я. Человек, состарившийся раньше времени.
– Никогда! – радостно крикнул Дэвид. – У меня есть люди, которым я плачу за эту работу. Люди вроде эконома, да благословит Господь его суровое и верное долгу сердце. Этот человек приятен почти как град в июле, и на нервы он мне действует отчаянно, но он знает свое дело. А если так, то я его знать не обязан. Я подписываю любую бумажку, которую он мне подсовывает, читаю каждую десятую, чтобы он был честен, и оставляю все остальное на него. Если бы я хотел работать, не стал бы рождаться аристократом. Нет, Кит, вся эта планета – это большая денежная корова, которая делает меня богаче с каждым днем, а единственное, что я должен делать – это сидеть и не мешать. – А какая польза от богатства, если тебе не на что его тратить? – возразил Кит. – Те немногие города, что здесь есть, никак не назовешь логовом порока и разврата. Здесь самая захватывающая авантюра – это сжульничать на испытаниях лошадей. Что ты собираешься делать со всеми этими полями и лесами?
– Наслаждаться ими, – ответил Дезсталкер. – Слушай, Кит, мы испробовали практически все развлечения, которые можно найти на Голгофе, и все они нам надоедали максимум за пару недель. Мы играли в Подпольных казино, ставя свою жизнь на бросок костей, бились на Аренах против всех, кто только желал, пропахивали дорогу сквозь веселые дома, пока спина не отваливалась, и все равно нам бывало скучно. Так мы и втянулись в Восстание. Нет, Кит, нам нужен отпуск. Простые цели в простом мире. Я устал от цивилизации. Будь там, делай то – меня от этого уже тошнит. Здесь мне нравится. Ничего не делать, только пить, есть и жиреть. Пропивать вечера напролет и баловаться с охочими крестьянскими девками. Играть в пятнашки на флаерах, чтобы кровь разогнать. Я тут отдыхаю. А ты?
– И я тоже, – согласился Кит. – К некоторому своему удивлению, я тоже. И я уже больше месяца никого не убивал. Забавно. Кстати, мы же должны были действовать здесь как агенты Подполья, а мы с самого своего прибытия донесения не послали. Как ты думаешь, надо?
– Наверняка нет, – уверенно сказал Дезсталкер. – Это идет по разделу работы, а я это отложил по случаю Великого Поста, или пасхи, или Рождества, или любого еще праздника, который ты только вспомнишь. Чума на Подполье и на Лайонстон. Здесь мы вдали от всех группировок и их назойливых требований. Что бы ни было там с Восстанием, а Виримонд никто не тронет. Кто бы ни победил, он захочет кушать. Хотя, надо заметить, мне нравилось быть мятежником – все эти тайные встречи, шифрованные записки, специальные пароли.
– Ага, – согласился Кит. – Пароли я люблю. Люблю знать такое, чего не знают другие. Но даже это становится скучно. Они все это воспринимали настолько всерьез...
– А с нас серьезности хватит, – заключил Дэвид. – Думаю, мы заработали право побыть легкомысленными. Без дел, требований и обязанностей. Вставать, когда хочешь, делать, что желаешь, и играть в свое удовольствие. Как будто детство вернулось.
– Не могу сказать, – ответил Кит. – Детства у меня никогда не было. Только я научился ходить, из меня стали воспитывать бойца и воина. Вместо погремушки у меня был кортик. Вместо друзей – противники на дуэлях. Я должен был уметь обращаться с мечом не хуже своего знаменитого отца и прославленного деда, хочу я того или нет. Как оказалось, я научился драться лучше их обоих. То-то они удивились, когда я это доказал, убив их на дуэли! И мне это нравилось. Я заставил их страдать, как они заставляли меня страдать всю мою жизнь. Так что, как видишь, детства у меня не было. Никаких легкомысленных игр и смеха. Бесконечная муштра и дисциплина, чтобы выковать меня для той судьбы, которой я никогда не просил.
– Я будто слышу кузена Оуэна, – сказал Дэвид, тщательно стараясь, чтобы голос звучал небрежно. Кит никогда еще перед ним так не раскрывался, и он не хотел его останавливать, показывая, как его это взволновало.
– С одной разницей, – уточнил Кит. – Я с помощью этого обучения сам из себя кое-что сделал. И если мне не всегда нравится, что я сделал – что ж, иногда я меняюсь ради тебя.
Я рад, что ты привез меня сюда, Дэвид. Здесь я... свободен, что ли. Свободен от ожиданий всех окружающих, каким я должен быть. Понимаешь, быть Малюткой Смертью двадцать четыре часа в сутки – это нелегко. А здесь нет этой тяжести, которая вынуждает меня заниматься единственным, что я хорошо умею. Наверное, это и есть то, что у других называлось детством. И теперь мне тоже представился шанс.
– Ну так пользуйся. Пошли к чертям Лайонстон вместе с Подпольем, и будем веселиться. Здесь мы можем быть сами собой, Кит. Не Дезсталкер и Саммерайл, не отпрыски древних родов, не человек с форсажем или Малютка Смерть, а просто два друга, наконец-то свободные.
– Это долго не протянется, – сказал Кит. – Ты сам знаешь, что так долго быть не может.
– Сможет, если мы захотим. Можем даже вообще отсюда не уезжать. Чего ты там забыл, на Голгофе?
– Немножко не хватает Арен, – сознался Кит. – Рев толпы, запах свежей крови на песке. Лязг стали о сталь, радость сердца, когда враг погибает от твоей руки. Чистый соблазн проверить свое умение единственно важным путем, когда на кон поставлена жизнь.
– А они нас никогда не любили, – задумчиво заметил Дэвид. – Зрители. Им не нравилось, что мы деремся, развлекая себя, а не их. Да и к тому же мы сделали на Аренах все что можно.
– Не совсем, – возразил Кит. – Ни разу не было случая выйти против Железного Гладиатора.
– Запиши в графу неоконченных дел, – посоветовал Дэвид.
– Я мог бы его побить.
– Это если бы его менеджеры подпустили бы тебя к нему хоть на выстрел, в чем я сомневаюсь. Быть непревзойденным чемпионом Арен – огромная честь, не говоря уже о деньгах. Под конец он очень осторожно выбирал, с кем драться.
Кит пожал плечами. Дэвид надеялся, что он бросит это дело. Хотя он никогда не признал бы этого перед Китом, Дэвид был рад оставить Арены. Ему не нравилось, что они с ним делают. Дэвид был прекрасным бойцом и заслуженно этим гордился, но на кровавых песках перед ревущей толпой он открыл в себе темную радость и мрачное удовлетворение резней, и это его сильно беспокоило. Это нарушало его собственное представление о себе, о том человеке, которым он хотел бы быть, и он испугался. Как ни любил он Кита, становиться вторым Малюткой Смертью он не хотел. И потому при первой возможности удрал на Виримонд, чтобы попытаться стать там другим человеком, погруженным в покой и мирные удовольствия. Может быть, и Кит тоже сможет найти мир здесь, вдали от мрачной действительности двора.
