– Ну что, надеюсь, ты не только на посылках у Игрока бегал, но и деньги зарабатывал?
Я покачал головой:
– Я продулся.
Бобби закусил нижнюю губу.
– Но я же отправил тебя в лучшие кварталы. Места беспроигрышные – если ты там был, конечно.
– Я почти весь день там проторчал. Просто у меня ничего не вышло.
– Ага, понятно.
– Послушай, ведь я же не специально продулся, – неискренне оправдывался я.
– Так что же произошло?
Я пожал плечами:
– Не знаю. Не повезло.
– Лемми, невезения не бывает. Человек сам кузнец своего счастья.
Бобби посмотрел на меня очень серьезно: я никогда прежде его таким не видел. Я понял, что он не желает слушать меня. Он печально покачал головой и захлопнул багажник.
– Ладно, ребята, все с вами ясно. Вы орудуете у меня за спиной, хотите надуть меня – вот чем вы занимаетесь. Садись в машину.
Мне пришлось сесть позади вместе с огромным и вонючим Скоттом. Когда мы заберем Кевина, Скотт ни за что не захочет подвинуться, а значит, я окажусь зажатым между ними, и всю дорогу до мотеля мне придется сидеть рядом со Скоттом и вдыхать вонь его немытого тела. И все же я мог успокоить себя тем, что скоро все это закончится, ведь завтра мой последний рабочий день, а в понедельник утром Бобби посадит нас в машину и повезет домой. По пути мы ненадолго остановимся, чтобы еще немного походить от дома к дому, и к двум или трем часам дня во вторник я уже буду у себя. Мне никогда уже не придется продавать книги. Так что еще два захода – и я свободен.
В колонках бряцала мелодия группы «Дженезис», и я постарался сосредоточиться на музыке. Я где-то читал, что когда очень сильно болит голова, от боли можно избавиться, если сконцентрироваться на какой-нибудь другой части тела. Именно это я и попытался сделать: я решил, что если вслушиваться в песню «Дженезис» и сосредоточиться на голосе Фила Коллинза, то, возможно, вонь Скотта не будет доставать меня так сильно.
– Держу пари, ты сегодня продулся, – раздался с переднего сиденья голос Ронни Нила. – А вот я – нет, у меня – двойная взятка!
Я ждал, что Бобби прикажет ему попридержать язык, ведь обсуждать результаты прошедшего дня в машине было не положено, – но Бобби промолчал. Он просто крутил баранку и смотрел прямо перед собой.
– Почему ты не отвечаешь? – спросил Ронни Нил.
Скотт пихнул меня локтем под ребра.
– По-моему, кое-кто задал тебе вопрос, – сказал он и почесал прыщ, цветущий у него на носу.
Но я все равно ничего не ответил: я молча сидел и копил злость.
– Так ты продулся или нет? – спросил Ронни Нил. – Ты же вроде неплохо понимаешь по-английски?
– Ты же знаешь, что нам не положено это обсуждать.
– Что-то я не слышу, чтобы Бобби жаловался.
Я выдержал паузу, давая Бобби возможность высказаться, но он опять промолчал.
– Нам не положено об этом говорить, – повторил я.
– Черт, детка! Ты слишком много думаешь о том, что тебе положено делать, а что нет. Лично я собираюсь отпраздновать свою победу. Двойная взятка – вот здорово! Вместе с премией я сегодня заработал целых шестьсот долларов! Так что я, пожалуй, даже девчонку сниму.
– Супер! – сказал Скотт.
– Что – супер? – одернул приятеля Ронни Нил. – Радуешься, что твой друг снимет себе девчонку? Уж тебе-то ничего не светит. Кто захочет трахаться с жирным шепелявым хреном вроде тебя?
Скотт только рассмеялся в ответ.
– Как думаешь, за сколько баксов Читра согласится со мной перепихнуться? – спросил Ронни Нил. – Ну за сколько, скажи?
– Да я думаю, она и так согласится, – ответил Скотт. – Говорят, эти индианки только и думают, с кем бы потрахаться. Это все от точек, которые они на лбу носят. У нее, правда, нет точки, но все равно один хрен.
– Захлопни хлебало! – ответил Ронни Нил. Но, подумав немного, добавил: – Да, это уж точно – только и думают, с кем бы потрахаться. Я тоже об этом слыхал.
Когда мы подъехали к мотелю и выбрались один за другим из машины, Бобби придержал меня, положив руку мне на плечо. Он посмотрел вслед Скотту и Ронни Нилу, за которыми добродушно проковылял Кевин, отчаянно пытавшийся принимать участие в общей беседе и, казалось, не замечавший, что Ронни Нилу и Скотту плевать на него с высокой колокольни.
– Подожди минутку, – сказал Бобби, – я хочу с тобой поговорить.
Я вздохнул.
– Извини. Завтра я постараюсь не подвести, – сказал я, прекрасно понимая, что вру. Завтра я снова продуюсь, потому что даже не попытаюсь ничего продать.
– Не в том дело, – ответил Бобби. – Я хочу знать, что происходит между тобой и Игроком.
Если бы не темнота, Бобби заметил бы, как я испугался.
– Ничего не происходит, – сказал я, стараясь подобрать слова, которые бы его убедили и успокоили, так чтобы ему и в голову не пришло обсуждать эту тему с самим Игроком.
– Не надо мне лапшу на уши вешать. Сегодня утром мне казалось, что Игрок повесить тебя готов, а теперь вы с ним лучшие приятели и ты бегаешь у него на посылках. К тому же он требует, чтобы я позволял этой парочке бабуинов – Ронни Нилу и Скотту – делать все, что им заблагорассудится. Лем, он велел мне отправлять их в любые кварталы, в которые они захотят, обращаться с ними как с королевскими особами. Разумеется, я сделаю все, как он сказал, но я хочу знать зачем и почему.
– Но я тоже ничего не понимаю.
– Да брось, Лем, я же все про тебя знаю. Ты собираешься в университет, через год с небольшим будешь готовиться к экзаменам и водить к себе в общежитие девиц. А я останусь здесь. Это моя работа, и я не хочу от нее отказываться. Я зарабатываю здесь деньги, и мне это нравится, потому что я хорошо делаю свою работу.
– Я знаю.
– Тогда зачем ты подставляешь меня?
– Чем? Тем, что я продулся?
– Я о другом, ты же понимаешь. Игрок мной недоволен, и я никак не могу понять, как это связано с тобой. Ты должен объяснить мне, что происходит, потому что я не хочу потерять эту работу. Я слишком много лет на нее потратил. Два года я трудился, чтобы стать начальником команды, и могу продвинуться еще дальше, но для этого нужно, чтобы Игрок был мной доволен. Так что объясни мне, пожалуйста, что происходит.
Я покачал головой:
– Я правда ничего не знаю.
– Это как-то связано с тем журналистом? Ты что, разговаривал с журналистом, о котором рассказывал Игрок?
Я снова покачал головой:
– Но ты ведь не зря расспрашивал меня сегодня утром?
– Мне просто было любопытно.
Бобби немного помедлил в надежде, что я скажу что-нибудь еще, но я молчал.
