– Кажется, в начале десятого.
– Значит, он сказал вам, что только что вернулся из Лас-Вегаса?
– Да.
– Приехал на машине или прилетел?
– Не знаю. Он был на машине, но это ничего не значит. Их у
него несколько. Когда надо, берет также у сына.
– Долго он пробыл в Лас-Вегасе?
– Два дня.
– Можно вас спросить вот еще о чем? Что вы собираетесь
делать?
– Что я собираюсь делать? Да то, что я должна была сделать
давным-давно! Посвятить себя сцене.
– Я не знал, что вы играли на сцене.
– Ну… Я не говорила, что играла на сцене, но я училась. Как
раз сегодня у меня намечена кое с кем встреча. Речь идет об одной интересной
роли, и я уже должна бежать, мистер Мейсон. Очень сожалею. Поверьте, я против
вас ничего не имею, но со стороны Гарвина я заслужила лучшего отношения.
– Стало быть, вы ушли от него?
– Ушла, разумеется, и пусть никто в этом не сомневается! А
теперь, мистер Мейсон, убедительно прошу вас оставить меня. Я и так слишком
задержалась с вами. Кстати, а почему бы вам не узнать все у самого Гарвина? Уж
он всего вам понарасскажет.
– Мне хотелось знать ваше мнение.
– Чтобы узнать мое мнение, не хватит целого дня. Его сыночек
буквально не давал мне проходу, а когда я ему надоела, пристроил к папаше
секретаршей. Тут же я узнаю, что он завел роман со Стефани. Спустя какое-то
время отправился в Чикаго и женился на девчонке, которую едва знал.
Оказывается, она проезжала мимо и завернула на его стоянку. Он продал ей
автомобиль, а уж она сообразила, как с ним расплатиться, будьте уверены!
Поверьте, не пройдет и полгода, как он сменит ее, словно машину, на другую
манекенщицу. Этот человек сам не знает, чего ему надо… Ну все, пошли. Еще раз
прошу извинить меня. Пожалуйста, уходите.
– У вас машина?
– Я возьму такси.
– Вы едете…
– В Голливуд, если вам так интересно.
– Нас внизу ждет такси. Вы можете доехать с нами до моей
конторы. Вам как раз по пути, а оттуда поедете сами. Так будет дешевле.
Ева внимательно посмотрела на Мейсона.
– Черт возьми, очень любезно с вашей стороны. Хорошо. Пошли.
Все вышли на площадку. Она закрыла дверь, быстро прошла к
лифту и почти бегом направилась к поджидавшему такси.
Вскоре они подъехали к конторе Мейсона. Такси остановилось,
и Мейсон сказал водителю:
– Прибавьте к тому, что на счетчике, плату до Голливуда.
Сколько это всего будет?
Тот прикинул в уме и назвал цифру.
– Вот, пожалуйста, сдачи не надо. – Мейсон протянул деньги.
– Отвезите молодую леди, куда она скажет.
Таксист дотронулся пальцами до фуражки. Мейсон и Делла Стрит
вышли из такси и едва ступили на тротуар, как перед ними вырос лейтенант Трэгг
из городского отдела по расследованию убийств.
– Ну-ну. Вы, как я вижу, ранние пташки. Успели поймать
червячков?
– О, лейтенант, все давно уже работают.
– Пожалуй… Но вы-то, мисс Стрит, уже были в конторе?
– Была.
– Вы оба какие-то неуловимые, ей-богу! Ну ладно, надо
где-нибудь сесть и поговорить.
– О чем?
– Об убийстве. А что? Тема для разговора не хуже любой
другой. Она, уверяю вас, окажется интересной для нас обоих.
Они молча прошли к лифту и поднялись в адвокатскую контору
Мейсона, который достал ключ и открыл дверь. Потом указал Трэггу на кресло и
предложил сигарету. Закурив, мужчины откинулись на спинки кресел. Мейсон бросил
на Деллу многозначительный взгляд.
– Итак? – спросил он Трэгга.
– Джордж Кассельман, – ответил тот.
– Что с ним?
– Мертв.
– Как он умер?
– Убит выстрелом в упор из револьвера тридцать восьмого
калибра.
– Когда?
– Вчера ночью.
– Где?
– В той самой квартире, в которой, насколько мне известно,
вы встретились с ним около восьми вечера.
– Вот как? – удивился Мейсон. – Откуда у вас такие сведения?
– Профессиональная тайна, – ухмыльнулся Трэгг. – И я не
собираюсь ею делиться ни с кем. Таким образом, вы не будете знать то, что
известно мне. Следовательно, я располагаю определенными преимуществами, когда
начну задавать свои вопросы.
– В случае, если я стану отклоняться от истины в своих
ответах.
– Я допускаю такой случай. Нет, я, конечно, не утверждаю,
что вы склонны говорить неправду, Мейсон, но вы умеете дьявольски хитро
отвечать на вопросы, не сообщая ничего не существу. Короче говоря, вчера вы встречались
с Кассельманом. Зачем он вам понадобился?
– У меня к нему было дело.
– Какое?
– Я встречался с ним по поручению моего клиента.
– Ну вот, начинается, – поморщился Трэгг. – Мне надо знать,
о чем именно у вас шла речь.
– Вам прекрасно известно, что я всегда храню в тайне дела
моих клиентов, – ответил Мейсон. – Это вопрос профессиональной этики.
– Очень удобная отговорка, когда дело касается убийства.
– Иногда, – согласился Мейсон.
Трэгг задумчиво посмотрел на него и произнес:
– У Кассельмана вчера вечером еще были встречи.
– Неужели?
– Не знаете с кем?
– Я только знаю, что к нему должны были прийти, то есть он
кого-то ждал.
– Кто эти люди?
– Боюсь, что тут я ничем не смогу помочь вам, лейтенант.
– Что вы хотите сказать?
– Только то, что сказал. Что не могу помочь вам ничем.
– Эту фразу можно понять двояко: либо ты ничего не знаешь,
либо знаешь, но не хочешь говорить.
– Существует еще и третий вариант, – заметил Мейсон. –
Показания с чужих слов, которые не принимаются в суде. Однозначно. Когда я
говорю «не могу ничем помочь», это означает, что я располагаю показаниями с
чужих слов, которые для полиции не могут быть полезны.
– Вы видите? – Трэгг обернулся к Делле Стрит. – Что я
говорил? Вот обычный мейсоновский ответ. Сегодня утром, – продолжал Трэгг,
снова поворачиваясь к Мейсону, – я собирался перехватить вас у клиентов. Не
вышло. Мисс Стрит, как мне кажется, сработала эффективно. И все же, Мейсон, мы,
полицейские, не такие уж тупые. После того, как вы не появились на работе
утром, как обычно, а мисс Стрит исчезла, я остался и стал ждать. Подъехав в
такси на работу, вы совершили большую ошибку, Перри. На вашем месте я бы вышел
из машины за квартал от конторы и прошелся пешком до работы. Теперь же у меня
есть номер этого такси. Стоит только позвонить диспетчеру, и таксист все
расскажет. Мы тут же сопоставим это с тем, что известно нам, и, я думаю, узнаем
много интересного.
