– Можно сделать и такой вывод, – ответил Ярош.
– А что можете сказать по этому поводу лично вы, как
теоретик Проекта?
– Единства во взглядах нет. На сегодняшний день
существуют девять различных крупномасштабных теорий, исключающих одна другую.
Практически каждая отрицает остальные восемь, ни одну из них мы не в состоянии
проверить на практике. Четыре полигона экспериментировали, комбинируя положения
различных теорий. Это не принесло удачи, равно как и следование какой-либо
одной.
– Вы можете конкретнее?
– Предположим, существуют ситуации А, В и С, каждая со
своим набором только ей присущих качеств, свойств. Однако корабль, выполняющий
эксперимент согласно ситуации А, может столкнуться с эффектами, присущими
ситуациям В и С. А может и не столкнуться… Иными словами, соединяя две
доли водорода с долей кислорода, мы получаем то воду, то гелий, то стрекозу.
Порой все вместе. Порой одну воду. Систему проследить невозможно, недавно мы
перешли к экспериментам нового вида – запас энергии, безрезультатно расходуемый
при попытке совершить гиперпрыжок за пределы Ойкумены, непрерывно пополняется с
помощью энергетических волноводов. Первый эксперимент этого типа проводил вчера
присутствующий здесь командор Панарин.
– Результаты? – Каратыгин, не перебирая взглядом
лица, посмотрел на Панарина – видимо, вычислил его сразу, знал, как выглядят
командорские знаки различия.
– Мы получили новую порцию стрекоз, которые дышат
гелием, – сказал Панарин не вставая. – И это уже не А-В-С – нужен
целый алфавит…
– Благодарю, – сказал Каратыгин. – К чему же
мы пришли? Мы столкнулись с новыми свойствами пространства и гиперпространства.
Теоретической модели, которую можно было бы признать единственно верной, нет.
Средств для передвижения в пространстве с новыми свойствами нет. Семилетние
усилия результатов не дали. Существуют опасения, что старая методика
несостоятельна, что – будем называть вещи своими именами – поиски семь лет
велись не по той методике, то есть впустую. Кто-нибудь желает возразить?
– Я бы внес одно-единственное уточнение, – сказал
Муромцев. – Средствами передвижения в пространстве с новыми, неизвестными
нам свойствами могут быть только звездолеты. Это одна из аксиом.
– Звездолеты? Те, что оказались бессильны?
– Другие средства передвижения в пространстве нам
неизвестны.
– Однако разве это означает, что их нет?
– Это бездоказательный спор.
– Верно, – согласился Каратыгин. – Теперь
позвольте выступить с длинной речью мне. По роду занятий я не могу оперировать
эмоциями – да и вы, такие же технари, не должны им следовать. Я понимаю – все
мы мечтаем о Магеллановом Облаке и Туманности Андромеды. – Мечта украшает
жизнь, Но и о дне сегодняшнем никак нельзя забывать. Ни одна планета-колония –
исключая Эльдорадо, – ни один полигон Проекта не удовлетворяют своих
энергетических потребностей за счет собственных мощностей. Энергию колониям – и
особенно полигонам – дает Солнечная система. На нужды Внеземелья мы отдаем
в среднем ежегодно двадцать восемь процентов годового производства энергии в
Системе. Из этого количества пятьдесят девять процентов поглощают ваши
полигоны, сплошь и рядом дублирующие работу друг друга, – потому
дублирующих, что, согласно одной из девяти ваших теорий, за правильность
которой никто поручиться не может, работы схожего профиля следует вести
одновременно в нескольких точках Ойкумены. Цифры говорят сами за себя. А ведь
система отдает вам то, в чем нуждается сама. Мы еще не овладели полностью
энергией Солнца. Мы живем в мире, где энергию нельзя пока тратить бездумно
абсолютно всем на абсолютно все. Отдавая вам энергию, мы неминуемо ущемляем
другие проекты, не столь романтичные, но более животрепещущие, более насущные.
– Но ведь нельзя строить все на сиюминутности, –
сказал Панарин.
– Мы и не строим, – сказал Каратыгин. – Мы
финансируем даже более шаткие, чем ваш, проекты. Большое количество энергии
выделяется ежегодно даже полигону «Телемак-Гамма» – весьма и весьма
проблематичному проекту, ставящему целью создать установку, с помощью которой
можно будет наблюдать прошлое.
– «Телемак-Гамма» не добился ровным счетом никаких
успехов, – сказал Панарин. – А наши машины времени летают, пусть не
далее десяти парсеков.
– А нужно ли пока больше? Я снова вернусь к цифрам. В
Системе обитают одиннадцать миллиардов человек, жизненного пространства и
ресурсов хватит еще на столько же – не зря единственный опыт массовой
колонизации, Эльдорадо, так и остался единственным опытом. Вне Системы живут
около трехсот девяноста тысяч человек, из них триста пятьдесят тысяч –
опять-таки на Эльдорадо, обеспечивающем себя всем необходимым. Остается около
сорока тысяч. Одиннадцать миллиардов и сорок тысяч – как вам
сопоставление? Строго говоря, Большой космос, куда вы пытаетесь прорваться, нам
пока не нужен. Ойкумены, того, что мы в ней имеем, человечеству хватит на сотни
лет. Такое уже случалось в истории человечества. Америку открыли за сотни лет
до Колумба, но особенно она никому тогда не была нужна. Конечно, я не провожу
аналогий, но ситуации чем-то схожи. Человечество не испытывает пока потребности
стать галактической расой. Не зря, повторяю, опыт Эльдорадо остался экспериментом
– волна массового интереса к переселению на другие планеты схлынула, Большой
космос нужен на данной стадии развития лишь определенному проценту ученых да
туристам. Над нашим обществом давно не властны исчезнувшие деньги, но их
функции в какой-то мере выполняет энергия. Если сравнить человечество с семьей
прошлого, вынужденной скрупулезно рассчитывать свой бюджет, то вы, простите,
напоминаете мальчишек, то и дело клянчащих деньги на сласти и развлечения. А
человечество пока вынуждено строго планировать энергетический бюджет…
– И что же вы намереваетесь предпринять? – спросил
Муромцев.
– Вынести на Совет Системы вопрос о всеобщем
референдуме относительно Проекта «Икар». Я защищаю не узковедомственные
интересы – я представляю не такую уж малую часть человечества, которая считает,
что Проект следует значительно сократить.
– И вы прилетели благородно предупредить нас –
«иду на вы»? – бросил Панарин.
– Как это принято в наше время. И еще – не
настолько же вы «икароцентричны», чтобы забыть о том, что работаете не для
удовлетворения собственных мечтаний, а от имени и по поручению человечества? Я
хочу, чтобы вы помнили – вашими работами распоряжается человечество, и сделаете
вы то, что оно вам прикажет.
– Собираетесь значительно урезать лимиты?
– Значительно. Оставить один полигон из девяти. И
ждать, что со временем возникнут новые факторы, которые и выведут вас из
тупика.
– Ждать…
– Да, ждать. Вы, конечно, скажете, что закрытие
полигона Икс лишит возможности проверить теорию Альфа, а свертывание работ на
Игреке повредит теории Бета. Что-то в этом роде (судя по лицу Муромцева, что-то
в этом роде он и хотел сказать). Простите за резкость, но здесь собрались
взрослые люди, специалисты. Сколько можно манить зыбкими надеждами и уповать на
завтрашний день, на волшебника, который появится и выручит? Не слишком ли
по-детски? Семь лет вы топчетесь на месте, почему же мы должны верить, что с
завтрашнего утра все изменится? Возможно, вы ищете не там. И не так. Мы
технари, вы и я, будем реалистами. До тех пор, пока не удастся удовлетворить
всех без исключения, человечество вынуждено идти на определенные жертвы. Я
выражаю интересы части экономистов, энергетиков, тех, кто занимается социальным
планированием, части руководства Звездного флота – если говорить о
специалистах. Если говорить просто о землянах, то количество тех, от чьего
имени я выступаю, настолько велико, что дает нам право от имени тех, кто
избирал нас в Совет Системы, ставить вопрос о референдуме. Но теперь у меня
действительно все. Я готов на любую полемику, но с условием – опирайтесь на
логику и факты, без эмоций и абстрактных высоких слов.
