В речи менгиров редко проскальзывали оттенки чувств. Но в голосе того, что возник за левым плечом старика, сквозило разочарование.
– Он опять сумел закрыться. Его не берут ни огонь, ни молнии, – доложил валун.
Надежды на удачу с самого начала были призрачными, но попытаться все равно стоило.
– А его сторонники? – спросил старик.
– Опять уничтожены или рассеяны. Но само чудовище непобедимо. Хотя оно жестоко пострадало, его муки только усиливают его злобу.
– Непобедимых не бывает. Дайте мне только подобраться к нему поближе.
Ненавистный Боманцу канюк вдруг страшно раскудахтался:
– Какая великая личность, а? Ха! Да этот мертвяк прихлопнет тебя как муху, Сиф Шрам!
Боманц молча отвернулся и посмотрел вниз, но его желудок сразу запротестовал. Проклятая птица, похоже, всерьез вознамерилась его разозлить. Оптимизм канюка даже забавлял. Старик прошел суровую школу самоконтроля. Он был женат целых тридцать лет.
– Разве не пришла пора твоим собратьям сделать свой ход, валун? – Колдун улыбнулся беззаботной улыбкой человека, не имевшего никаких задних мыслей.
Некая идейка, словно нарыв, зрела на задворках его сознания. Похоже, он нащупал способ поставить подлого стервятника на место.
– Скоро придет, – сказал менгир. – А какова будет твоя лепта в этой потехе?
Прежде чем колдун успел подобрать ответ, снова раздался скрипучий визг канюка.
– Какого черта! Что там такое?
Боманц резко обернулся. Мерзкая птица не боялась ничего на свете, но теперь в ее вопле явно слышался страх.
Громадные черные крылья распростерлись в ночи, скрыв от глаз луну и звезды. Вспышка пламени отразилась в светящихся дьявольским умом глазах. Следующая вспышка осветила пасть, полную огромных остроконечных зубов. Эти горящие злобой глаза уставились на тех, кто находился на спине воздушного кита.
Молчун лихорадочно сделал несколько пассов, отводящих опасность. Никакого толку.
Боманц не мог понять, что это такое. Оно не имело отношения к Властелину, не было порождением Курганья. Старик считал себя экспертом по всем происходившим оттуда орудиям зла. Он полагал, что ему известны каждое перышко, каждая косточка, каждый клочок плоти этих созданий. Но оно не имело отношения и к Империи Госпожи, иначе та не преминула бы им воспользоваться, когда находилась в зените своего могущества. Значит, тварь была трофеем, захваченным в одном из городов, разоренных после того, как Хромой откололся от Империи.
Но откуда бы ни взялась эта тварь, она была смертельно опасна. Боманц начал погружаться в транс, из которого ему было легче ответить на вызов сверхъестественных сил.
Как только он открыл к себе доступ энергии из другого уровня реальности, его охватил страх.
– Переходите на другой уровень! – закричал он менгиру со шрамом. – Прямо сейчас! Отзывайте мант! Всем держаться подальше от проклятой бестии!
По краю крыльев, рассекавших ночь, плясал огонь. Тварь приближалась к воздушному киту с быстротой молнии.
Боманц произнес самое сильное охранное заклинание, какое знал. Ночь сотряслась от крика боли, испущенного тварью. Но та лишь немного отклонилась в сторону. Туша воздушного кита вздрогнула от удара.
Менгиры один за другим, с легкими хлопками, исчезали со спины кита.
Говорящий канюк взмыл в воздух, суматошно хлопая крыльями и ругаясь, как портовый грузчик. Молодые манты визжали от страха. Братья Крученые ринулись к Боманцу, что-то выкрикивая. Он их не понимал, но похоже, они собирались сбросить его вниз.
Душечка остановила братьев взмахом руки.
В брюхе кита разверзлась дыра, оттуда вырвался шар кипящего огня. Его крылья-плавники свернулись от нестерпимого жара, вдоль всего тела прокатилась судорожная волна. Костяшки пальцев Боманца побелели. Он хотел отступить назад, но его намертво вцепившиеся во что-то руки жили своей жизнью и отказывались повиноваться.
Второй взрыв снова вспорол брюхо левиафана. Он стал проваливаться вниз. Неразбериха переросла в панику.
– Мы падаем! – заорал своей невнятной варварской скороговоркой один из братьев Крученых. – О Боже! Мы падаем!
Душечка поймала взгляд Боманца и на языке жестов властно отдала приказ.
– Сделай что-нибудь! Немедленно! – Она совсем не казалась напуганной.
Прежде чем он успел ответить, весь воздух наполнился струями ледяной воды, хлынувшей из отверстий в спине воздушного кита. Несмотря на исчезновение менгиров, подъемная сила великана продолжала падать, и теперь он сбрасывал балласт через верхние клапаны, надеясь заодно сбить огонь.
Холодная вода, во всяком случае, погасила панику.
Пробиваясь сквозь стену водяной пыли, из ночной темноты начали возвращаться манты. Они отдыхали несколько мгновений, пока к ним на спины карабкались их малыши и другие обитатели Равнины Страха. Как только очередная манта набирала полностью вес, который могла поднять, она ползла к скользкому наклонному желобу, который позволял ей разогнаться, чтобы взмыть в воздух.
Еще один взрыв потряс воздушного гиганта. Его туша начала медленно оседать посередине.
Душечка приблизилась к Боманцу. С таким видом, будто намеревалась лично сбросить его за борт, если он сейчас же не предпримет хоть что-нибудь, вместо того чтобы глупо таращиться и трястись от страха.
Как только ей удавалось оставаться такой дьявольски спокойной? Ведь им предстояло умереть через несколько минут.
Старик прикрыл глаза, попытался сосредоточиться на творце постигшей их катастрофы. Он взвинчивал сам себя.
Не зная, что представляло собой чудовище, он не мог позволить ему устрашить себя. Ведь он был тот самый Боманц, который сразил в бою праотца всех драконов. Тот самый Боманц, который прошел сквозь огонь, воду и медные трубы, не побоявшись бросить вызов самой Госпоже, когда та была в расцвете сил и могущества.
Правда, тогда он стоял обеими ногами на твердой земле.
Негромким уверенным голосом он начал бормотать мантры сосредоточения, перемежая их циклами релаксации. Это позволило ему отделить свой дух от плоти.
Спустя мгновение он оказался в чреве кита, проплыл сквозь пламя и увидел черного пожирателя огня. Тварь купалась в пламени. Она была ненасытна. Только одно это и спасало пока воздушного левиафана от неминуемой огненной погибели.
Боманц присовокупил все свое искусство к усилиям пытавшегося защититься кита и к утихомиривающей пламя прожорливости черной твари. Языки пламени начали понемногу опадать. Колдун старался, чтобы его действия оставались неуловимыми, незаметными для хищника. Но у бестии на уме было лишь одно: насыщаться огнем. Еще немного, и воздушный кит сумеет в одиночку управиться с пожаром.
Когда пожиратель огня вознамерился пробить следующий газовый пузырь, Боманц отшвырнул его прочь. Тварь пыталась прорваться снова и снова, пока не впала во временный паралич.
