«И свежие слушатели, способные должным образом оценить
хозяйские монологи», — добавил для себя Сварог. Как учит история,
выслужившиеся из грязи князья четко делятся на две категории — одни стараются
напрочь забыть свое свинопасье прошлое, вытравить его из памяти окружающих.
Другие, наоборот, кстати и некстати любят вспомнить вслух,
из какой грязи поднялись. И та, и другая линии поведения еще не свидетельствуют
ни о высоком интеллекте, ни о широте души. Просто одни — снобы, а другие — нет.
Фаларен, скорее, из тех, кто бережно сохраняет помянутую
грязную канаву, огородив ее золотым забором, и любит под настроение показывать
гостям…
А вслух он сказал:
— Я безмерно благодарен, ваше величество, за столь
высокую честь. Но не представляю, чем могу оказаться вам полезным…
— Откровенно говоря, я тоже в данный момент не
представляю, — признался король. — Но непременно что-нибудь придумаю.
Мое владение ничуть не напоминает убогое поместье, куда нанимают работников для
примитивных конкретных дел. Подлинный ум заглядывает далеко вперед… Эти
господа, — незначительный жест ладони, — тоже не имели сначала четко
определенных обязанностей, но со временем оказались полезными. Так же поступим и
с вами. Да, есть еще ваши люди… Можно отправить их восвояси, насыпав полные
карманы бриллиантов, а можно и использовать в какой-нибудь новой забаве… —
Он опять глянул мимо Сварога. — Прелесть моя, не нужно столь гордо и
возмущенно вскидывать вашу изящную головку. Сколько лет правит в Ронеро ваша
династия? Тысячу двести? Я сидел на этом троне, когда предки всех вас бродили в
звериных шкурах, отброшенные Штормом к началу времен… Итак, ваши люди, барон.
Неплохая коллекция индивидуумов, в той или иной мере одаренных магическими
способностями. Жаль разбивать столь тщательно подобранный оркестр. Пожалуй, и
они мне пригодятся. Жалую долголетие, роскошь, удовлетворение всех и всяческих
прихотей… и так далее, нужное подчеркнуть, недостающее вписать самим. Согласием
не интересуюсь, поскольку не предоставляю выбора. Надеюсь, среди вас нет
идеалистов и безумцев, способных отказаться и подвергнуться моему гневу? —
И он медленно обвел всех капризно-деспотическим взором.
Стояло молчание. Сварог волчьим чутьем угадывал — все
полагаются на него, прекрасно понимая, что ничего другого не остается.
— А главным вашим предназначением станет — помочь мне
победить скуку, — продолжал Фаларен. — Скука — единственный и главный
враг бессмертного. Впервые она объявила войну уже через несколько столетий
после моего воцарения. Перед вами — неутомимый воитель, в борьбе со скукой
испробовавший все. Все мыслимые разновидности добрых и злых поступков. Добро
быстро истощает изобретательность, оно удручающе однообразно и оттого
становится невольным союзником скуки. Зло не в пример многограннее, оно
тысячелико, но пороки, извращения и злодейства тоже в конце концов
исчерпываются, как ни пытаешься их разнообразить, порой вовлекая в свои забавы
миллионы смертных двуногих, не ведающих о том… — Он мечтательно уставился
в потолок. — И со временем обнаруживаешь, что собственноручно содрать кожу
с какой-нибудь принцессы так же скучно, как и столкнуть в бессмысленной схватке
две самые сильные державы… Да-да, это я развязал Лабурскую войну… вы ее не
помните? Вот видите, как все бессмысленно… А короля Шого и его таинственное
исчезновение еще помнят? Ах, даже вошло в поговорку? Ну конечно, это был я.
Показалось забавным сесть на престол обычного земного королевства, потом, очень
быстро, стало скучно… Насколько мне известно, иные глупцы там, наверху, всерьез
подозревают меня в попытках развязать с ними войну за власть над Империей
Четырех Миров. Болваны. Власть над Империей мне наскучила бы столь же быстро.
Хотя, оговорюсь, стоит и попробовать. Но что прикажете делать потом? Лишь тот
стремится к власти, кто примерно знает отпущенный ему срок…
— Но видите же вы хоть какой-то выход? — с
интересом спросил Сварог.
— Конечно же! Во-первых, история человечества при всей
ее черепашьей медлительности и однообразии — материал для изучения. Любопытно
увидеть, куда все придет и чем кончится, будут ли повторены прежние ошибки,
каким станет финал… И если после очередной катастрофы — которая нашу персону,
разумеется, не затронет — на смену придет иная раса, как это стряслось и с
Изначальными, и с Хоррами, и с чередой их предшественников, впереди меня ждут
новые впечатления и острые ощущения. Во-вторых, я еще не исчерпал всех загадок
этого мира. Есть еще и Багровая Звезда, и Нериада, и Тетра с их тайнами, я
оставил их напоследок, и теперь пришла пора…
Сварог покосился на сановников — король сидел к ним спиной,
и они смогли чуточку расслабиться. На лицах у них читалась безудержная,
безграничная скука — не меньшая, нежели мучила их повелителя. Все эти монологи
оба бедолаги явно выучили наизусть и могли отбарабанить без запинки, разбуди их
посреди ночи. И король не может этого не понимать. Еще одна беда бессмертного —
ему необходимы свежие слушатели, и менять их желательно почаще, иначе все
кончится полубезумным обитателем необитаемого острова, часами церемонно
беседующим с попугаями и пальмами. Пожалуй, бессмертие и впрямь коварнейшая
ловушка. Если настигает одиночку. А если одиночка вдобавок — личность весьма
посредственная, он ничуть не поумнеет за все тысячелетия, как ни штудируй умные
книги…
— Как же вышло, что вы стали властелином
Хелльстада? — спросил Сварог. — Если Хелльстад существовал еще до
Шторма… Но эта гостиница, оставшаяся целехонькой, как-то не совсем уместна в
волшебной стране…
Ему и в самом деле было интересно. Но имелась еще и подоплека
— он подсознательно оттягивал неизбежную схватку, боялся, что может ее
проиграть, злился на себя за этот страх, но ни на что не решался пока…
— Вы, право, неглупы, — сказал король. —
Гостиница для флотских чинов никак не вяжется с волшебной страной. Хелльстада,
конечно же, до Шторма не было. Пока я его не создал. — В его голосе
прозвучала кокетливая мечтательность, словно придворная красотка вспоминала
свои победы. — Здесь, на сотни лиг вокруг, были великолепные курорты. Вы
еще не видели ни Граневильского водопада, ни Озерной Страны, а ведь все
сохранилось с тех времен, моим тщанием… Я любил отдыхать в этих краях — о, не в
той гостинице, где вы побывали, для нее у меня не хватало кистей на эполетах…
— Вы были моряком? — спросил Сварог. — Военным?
— Угадали. Только корабли, естественно, неизмеримо
превосходили все, какие вам доводилось видеть в жизни. К моему превеликому
сожалению, барон, вы пока что не представляете, что такое атомный авианосец
Длинного Прыжка. Верх совершенства и мощи. (Сварогу очень хотелось спросить,
что такое Длинный Прыжок, но это могло выдать его знакомство с термином
«атомный авианосец», так что он промолчал.) К счастью, я был на суше, когда это
началось, здесь, где отдыхал обычно. Бедняга «Трезубец», он сейчас то ли лежит
на дне в Фалейском заливе, то ли пребывает в таких местах, что оторопь берет…
Что случилось с успевшими взлететь самолетами, даже я не берусь гадать. Увы,
никогда не питал пристрастия к сложным наукам. Ученый у меня есть, и этого
достаточно. Не королевское дело — всерьез заниматься науками.
