«А служил ты, не исключено, каким-нибудь
квартирмейстером, — подумал Сварог. — Даже пять тысяч лет спустя
напоминаешь разбогатевшего буфетчика, благо все твое государство — это ты сам,
и нет окружающего мира, где престижно быть сведущим в науках или хотя бы
меценатом. Господи, это ж не человек, это растение, его и положить не грех…»
— Это была война? — тихо спросил он. Чувствовал,
что сейчас узнает наконец, что именно представлял из себя глобальная катастрофа
под названием Шторм, который стер с лица земли целую цивилизацию.
— Все вместе. Мне трудно судить, катаклизмы ли вызвали
войну, война ли спровоцировала катаклизмы или все разразилось одновременно и
обстояло еще запутаннее… Достоверно известно одно: и война, и катаклизмы стали
буйством сорвавшейся с цепи магии, разбушевавшегося колдовства. Были
лаборатории, засекреченные, разрабатывавшие нечто такое, что, должно быть,
послужило детонатором. Вам, к счастью, все это совершенно незнакомо —
напыщенные ученые болваны, беззаботно ковырявшиеся во внутренностях непонятного
им могучего чудовища, живого, заметьте, и отчего-то убежденные, что чудовище на
такое обращение не обидится…
Увы, Сварогу это было знакомо. Брезгливое отвращение к
недоумкам-ученым, беззаботно дергавшим за усы демонов, — единственное, в
чем он с королем полностью согласен. Всегда одно и то же — интеллигент считает,
что способность мыслить делает его равным Богу, начисто забыв, что Бог — это
создатель, а роль ученого при всей ее значимости и богатстве интеллектуальных
исканий сводится к должности прилежного регистратора и толкователя. Создавать
может один лишь Бог, и там, где человек посягает на это умение, кончается
Хиросимой, Штормом, Судным днем…
— Интересно, успели они улететь из гостиницы? —
подумал он вслух. — Я там нашел на столе срочный вызов…
— Сомневаюсь, что успели, — ничуть не удивившись,
сказал король. — Там промчалось… нет, вы не поймете, барон. Ни сейчас, ни
когда-либо потом. Никто ничего не понимал. Для многого из творившегося тогда
слов в человеческом языке нет, не было и не будет. Меня еще долго преследовали
сны…
Сейчас он казался Сварогу ближе и понятнее. И все равно его
следовало убить, потому что добровольно этот зажиревший псих их ни за что не
отпустит. Остаться, войти в доверие, ждать подходящего случая — чересчур
скользкий и чреватый полной неизвестностью путь, а время уходит…
— Как же вам удалось? — спросил он тихо.
— Везение, признаюсь откровенно, — сказал
король. — Именно у меня отыскались необходимые качества, какие-то
врожденные способности, хотя Керуани в нашем роду определенно не было. Мой
ученый, — легкий кивок в сторону мэтра Лагефеля, — порой пытается
отыскать объяснение, но забредает в непролазные дебри даже раньше, чем я
перестаю его понимать. Бывают прирожденные лозоходцы, прирожденные кулинары и
даже прирожденные палачи. Так и со мной. Когда пронесся Поток… Я называю это
Потоком за неимением лучшего слова… больше всего это было похоже на дакату. Вам
не случалось видеть дакату? Порой смертным удается попасть под нее и остаться в
живых…
— Не видел, — сказал Сварог. — Даката — это
что-то из морского фольклора? Нечто магическое, ужасное и легендарное?
— Да, так. Ладно, если вы не видели дакату, не поймете…
Когда пронесся Поток и слизнул все и всех вокруг меня, я, к своему превеликому
изумлению, обнаружил, что остался цел и невредим. Но очень скоро оказалось, что
Поток не исчез. Что он — во мне. То ли я его впитал, то ли он меня. Кстати,
первое время я долго и безуспешно искал подобных себе, потом перестал… Одним
словом, я обрел удивительные способности. О первых пробах невозможно вспоминать
без смеха — учился на ходу, да к тому же менялся еще довольно долго. Постепенно
удалось многое упорядочить, усвоить и производить осмысленные действия, к тому
же время подгоняло — Шторм все еще буйствовал, требовалось уцелеть, выжить,
наладить безопасное и спокойное бытие… На нечто грандиозное я не замахивался.
Хелльстад в нынешних его границах, надо признаться, вышел таким чуточку по воле
случая. Когда все немного успокоилось, принялся обустраиваться. Ну а
одновременно со мной обустраивались бежавшие за облака и ухитрившиеся выжить
субъекты, которые потом стали называть себя ларами. Высокое дворянство, ха!
Вообще-то дворяне там были, что правда, то правда, но их насчитывалось не более
четверти, это потом они все поголовно сочинили себе красивые гербы или захапали
оставшиеся бесхозными. Кучка ученых, причастных к определенным лабораториям,
родня, технический персонал вплоть до уборщиков, охрана, горсточка армейцев,
случайные маги, друзья-приятели, бабы… Ни одного члена тогдашних венценосных
фамилий там не оказалось. Предок нынешней императрицы был, правда, герцогом, но
по женской линии происхождение у милейшей Яны-Алентевиты самое сиволапое —
герцог женился на какой-то красотке из обслуги, чуть ли даже не поварихе… Еще и
оттого они меня ненавидят, те немногие, кто знает обо мне, — я-то
прекрасно помню, кем были хваленые прадеды, основатели большинства родов. Им бы
успокоиться, в конце концов, любой король, если вдуматься, происходит из быдла,
у меня тоже не было герба… Но они знают, что я помню… Небесные повелители, ха!
Лет с тысячу спустя они отважились вернуться на землю, попытались возрождать
королевства и прочие державы, но выживший народец стал очень уж диким и
примитивным, получилось сплошное безобразие, и они, не продержавшись и ста лет,
вновь упорхнули за облака, на сей раз окончательно. Но перед тем по своему
дурацкому обычаю ломать все, до чего способны дотянуться слабыми ручонками,
вызвали очередной глобальный катаклизм, именуемый в народе Вьюгой. Вы о Вьюге,
вероятнее всего, и не слышали, любезный барон? Ну да, о ней высочайше велено
забыть, дабы никто не узнал, что могучие лары проявили себя беспомощными
идиотами…
— Вы их не любите, я вижу… — усмехнулся Сварог.
Так вот что такое Вьюга, о которой запрещено упоминать в небе и на земле.
Теперь становится понятным — почему. Значит, лары были виноваты во второй волне
катаклизмов, потрясших несчастный Талар. Дела-а…
— Презираю, вот и все, — скривился король. —
Они которое тысячелетие стремятся быть владыками, совершенно не представляя,
что им в этой роли делать. А делать-то и нечего! Остается гордо парить за
облаками, старательно выпалывая внизу все, что способно в будущем усилить
землю. Знаете, отчего они пять тысяч лет так старательно сохраняли в неприкосновенности
прежний язык, на котором говорили до Шторма? А когда внизу появилась
письменность, позаботились, чтобы и алфавит остался прежним? Да потому, что
овладение новым языком, изменение его сулит прорыв в новые области магии, а это
им решительно ни к чему. Но они недооценивают людской изобретательности, а я на
нее насмотрелся на своем веку. Лазейка обязательно отыщется, там, где и
предполагать нельзя…
Он говорил что-то еще, Сварог слушал плохо — чересчур был
взволнован.
Короля следовало убить, иначе отсюда не вырваться. Взять и
убить посреди разговора — а это не так просто, хоть и успел привыкнуть ко
многому.
Обыкновенный человечишка, препустой, ничего от демонического
чудища — потому-то и жалко его, потому-то он и страшен…
